Загадка Куликова поля, или Битва, которой не было

Как бы то ни было, «Задонщина» оказалась той самой давно отмеченной литературоведами забавной смесью отсебятины и подражаний СПИ, зачастую без достаточного понимания оригинала, как, например, в следующем отрывке: «Тогда гуси загоготали и лебеди крыльями заплескали… то поганый Мамай пришел на Русскую землю и воинов своих привел… вороны неумолчно грают, а галки по-своему говорят, орлы клекочут, волки грозно воют, а лисицы брешут, кости чуя… А уж соколы, и кречеты, и белозерские ястребы рвутся с золотых колодок из каменного города Москвы, обрывают шелковые путы, взвиваясь под синие небеса, звоня золочеными колокольчиками на быстром Дону, хотят ударить на несчетные стада гусиные и лебединые, — то богатыри и удальцы русские хотят ударить на великие силы поганого царя Мамая». Автору «Задонщины», хоть и «поэту», недоступны тонкие аналогии поведения половецких орд и их тотемных животных, так блестяще, как показал Г. Сумаруков^{15}, обыгранные в СПИ, вследствие чего текст «Задонщины» воспринимается уже не просто как подражание, а как бездарная пародия, в которой заимствования из СПИ грешат стилистическими огрехами, а отсебятина и вовсе полна содержательных несуразностей. Этих несуразностей много, вот лишь один, но весьма яркий пример: «Тогда князь великий Дмитрий Иванович вступил в золотое свое стремя, сел на своего борзого коня и взял свой меч в правую руку, и помолился Богу и Пречистой Его Матери». Ну как поэту обойтись без золотого стремени, борзого коня и острого меча в деснице, то есть правой руке? Да вот незадача, как-то неуместен меч во время молитвы. Более того, он ужасно неудобен! Христианская молитва обязательно сопровождается крестным знамением, которое совершается правой рукой со сложенными определенным образом перстами. Хотелось бы посмотреть, как, молясь, совершал это знамение Дмитрий с мечом в деснице!

Однако молитва молитвой, а дело делом. На Бога, как говорится, надейся, а сам не плошай. Дмитрий не плошает — к боевому походу, оказывается, все давно уже готово: «А воеводы у нас надежные… а пути им известны, а переправы для них наведены, и все как один готовы головы свои положить за землю за Русскую и за веру христианскую». Мало того, что пути на Куликово поле известны московским воеводам, так уже и переправы наведены. Выходит, давно готовился Дмитрий. Что-то становится непонятным, кто на кого войной идет: Мамай на Дмитрия и Залесскую землю, но кругами по донским степям, или Дмитрий на Мамая прямиком, но через Арктику?

Самое же удивительное, что при таких диспозициях и маневрах каким-то необъяснимым (и не объясненным в «Задонщине») образом противоборствующие рати все-таки встретились и вступили в бой: «А бились сутра до полудня в субботу на Рождество святой Богородицы». «Задонщина» полностью опускает сбор московского войска и его долгий путь на Куликово поле. Зато в ней зафиксированы не только место и год, но и точный день битвы: угораздило Дмитрия сразиться с Мамаем в один из двунадесятых православных праздников — Рождество Богородицы!

И здесь, «на поле грозной сечи», в большой православный праздник наступает черед развлекать публику третьей паре братьев, Пересвету и Ослябе. Но, поскольку они на самом деле вообще никакие не братья и даже не родственники, а просто земляки, брянские бояре, то автор «Задонщины» походя превращает их в братьев во Христе, чернецов, из-за чего его последователям-летописцам и историкам пришлось изрядно покрутиться, совмещая в их лицах бояр с монахами, следуя по проторенной автором «Задонщины» дорожке. Надо отдать летописцам должное, они не только выкрутились, но и приплели к этой парочке самого́ Сергия Радонежского.