Загадка Куликова поля, или Битва, которой не было

Вот так из одной крайности в другую. Теперь «уточненные» абсолютные цифры потерь командного состава раздуты до неприличия. Остается надеяться, что хотя бы их относительные величины как-то отражают размеры и значения отдельных городов и княжений великого Владимирского и соседних княжеств того периода. С этой точки зрения самым могучим компонентом объединенного московского войска оказываются… рязанцы. Между прочим, здесь «Задонщина» ничем себе не противоречит, в ней совершенно нет темы предательства Олега Рязанского, нет его и среди действующих лиц. Зато доблестные рязанские бояре валом привалили к московскому князю и дружно полегли на поле боя под татарскими саблями. Впрочем, так и должно было бы быть, если бы битва состоялась, следуя тексту «Задонщины», около Рязани, в устье Мечи притока Вожи, между городами Щуровом и Михайловом. Вторым по значимости вклада в победу городом неожиданно и необъяснимо оказывается Можайск. Ноздря в ноздрю, но почему-то за чертой призеров финишируют вотчины Дмитрия Ивановича и Владимира Андреевича Москва и Серпухов. Лишь в семерку вошли формальная столица великого княжения Владимир и предыдущая столица Ростов. Любопытно, что, уже второй раз, перечисление начинается с белозерских князей, коих полегло ни много, ни мало целая дюжина! Это притом что остальные города представлены боярами и посадниками, не считая непонятно откуда взявшихся «литовских панов». Может быть у этого феномена есть очень простое объяснение: один из самых ранних списков «Задонщины» обнаружен в белозерском Кирилловом монастыре. Видимо в отличие от волхвов, которым «княжеские дары не нужны», язык православных монахов был не так уж «правдив и свободен» от воли местных феодалов.

После приведения размеров потерь в соответствие с декларируемым масштабом сражения автор «Задонщины» вновь обращается к СПИ за эмоциональной оценкой итогов битвы и понесенных утрат: «И в ту пору по Рязанской земле около Дона ни пахари, ни пастухи в поле не кличут, лишь вороны не переставая каркают над трупами человеческими, страшно и жалостно было это слышать тогда; и трава кровью залита была, а деревья от печали к земле склонились». Внимание, по мнению автора, выраженному, как водится, словами из СПИ, место сражения находилось не за тридевять земель в диком половецком поле, а неподалеку на соседней Рязанской земле (между Щуровом и Михайловом?). Тем более удивительна следующая сентенция великого князя: «И сказал князь великий Дмитрий Иванович своим боярам: «Братья, бояре и воеводы, и дети боярские, здесь ваши московские сладкие меды и великие места! Тут-то и добудьте себе места и женам своим»». Ничего себе! Московский князь откровенно призывает своих бояр и воевод захватывать рязанские земли! А те как будто только того и ждали. «И тогда, как соколы, стремглав полетели на быстрый Дон. То ведь не соколы полетели: поскакал князь великий Дмитрий Иванович со своими полками за Дон, а за ним и все русское войско». Словно золотоискатели, столбящие участки и устраивающие гонки на собачьих упряжках в северных рассказах Дж. Лондона. До Мамая ли тут!