Загадка Куликова поля, или Битва, которой не было

Сначала о Краткой повести и, соответственно, вкратце, так как она действительно недлинна: вся умещается на двух страницах. На них повторяются некоторые основные моменты из «Задонщины». Дмитрий Иванович тоже получает, хотя и не на пиру, весть о намерениях Мамая «пленить всю землю Русскую», после чего, собрав «многие вои», без лишних разговоров почему-то сразу «переезжает Оку». Там, в Заочье, Дмитрий получает еще одну весть, что Мамай стоит у Дона, после чего становится непонятным, какого рожна он, еще не зная, где находится и что делает Мамай, сразу рванул за Оку. Тем не менее, новое известие вновь подвигает Дмитрия на форсирование водной преграды, и он столь же решительно уходит за Дон. Здесь на правом берегу Дона в устье Непрядвы на большом поле, которое однако в Краткой повести нигде не называется Куликовым, но тоже точно в день Рождества Богородицы происходит «зело крепкая брань и злая сеча», длившаяся целый день, в которой пало «бесчисленно воинов» с обеих сторон.

Новых данных помимо уже известных из «Задонщины» в Краткой повести не так уж много, но они все же есть. Есть единственная во всем Куликовском цикле прямая ссылка на Вожскую битву: Мамай разгневался на великого князя Дмитрия Ивановича и восхотел «пленить его землю» за то, что тот на Воже побил много его «друзей, любовниц и князей». Может быть, князей да друзей ордынский правитель и простил бы (какие у ханов друзья? А князья, те и вовсе сплошь конкуренты), но за любовниц кто-то должен был ответить! Для наказания обидчика Мамай собрал «многие рати», а именно «всю землю половецкую и татарскую», причем конкретно в качестве половцев и татар в войске Мамая названы фряги, черкасы и ясы. Прямо-таки татарско-половецкий интернационал, в котором ни одного татарина и ни одного половца! Кроме того, в стане врагов Дмитрия Ивановича вдруг появился Ягайло с «литовскими ратями», но пока без Олега Рязанского.

Если в «Задонщине» река Меча упомянута лишь вскользь, как место сосредоточения войск Мамая перед битвой, то в Краткой повести она уже стала тем рубежом, до которого гнали разбитых ордынцев, но пока еще без указания расстояния до этой Мечи от поля боя.

Поскольку Краткую повесть вероятно писал не знаток СПИ, романтик и лирик, а вполне ординарный приземленный монах, в ней московский князь идет на бой не для того, чтобы размять плечи молодецкие и похлебать шлемом донской водицы, а «за свои вотчины», но более всего «за святые церкви, православную веру и всю Русскую землю». Еще один весьма и весьма существенный момент Повести: победа достается Дмитрию отнюдь не его полководческим талантом, не самоотверженностью и героизмом русских воинов, а исключительно «Божьей помощью». Это сто́ит запомнить.

Вместо фантастических потерь сотен безымянных русских бояр и воевод из разных княжеств в Краткой повести появился вполне конкретный список полегших в битве московских воевод, в котором всего семь имен, правда, с добавкой «и многие другие». В числе этих семи бояр-воевод оказался некий Александр Пересвет, ничего общего не имеющий ни с Троицким монастырем и Сергием Радонежским, ни вообще с монашеством.