Загадка Куликова поля, или Битва, которой не было

После соединения с Ольгердовичами на таинственном Березуе Дмитрию двое разведчиков доставляют «языка», который сообщает, что: «Уже царь Кузьмине гати стоит, но не спешит, поджидает Ольгерда Литовского да Олега Рязанского; руководствуясь сведениями, полученными от Олега, о твоих сборах царь не ведает и встречи тобою не ожидает; через три же дня должен быть на Дону». Итак, Мамай стоит на какой-то Кузьминой Гати и не спешит, поджидая союзников, но через три дня должен оказаться на Дону. В контексте данного известия историками рассматривались три Кузьмины Гати: на Цне под Тамбовом, на Воронеже у Липецка и на Красивой Мече. Если речь идет о любой из двух первых, то от них до Куликова поля большому войску хода не меньше недели; и то, если идти маршем, а не стоять, кого-то поджидая. Если же речь об урочище Кузьмина Гать на Красивой Мече, то, наоборот, о каких трех днях речь? Мамай-то уже на Дону, уже перешел с его левого берега на правый, и ему до Куликова поля всего один переход! Нет, не хотят вязаться с реальной географией даже те скудные «подробности», что появляются в «Сказании».

Далее, после совещания, московское войско переходит на правый, западный берег Дона, и начинается расстановка полков. Поначалу этим вроде бы занимаются Дмитрий Иванович с Владимиром Андреевичем и обоими Ольгердовичами, но тем не менее, в конце концов, полки почему-то оказываются расставленными все же не ими, а лично Боброком-Волынским: «Некий воевода пришел с литовскими князьями, именем Дмитрий Боброк, родом из Волынской земли, который знатным был полководцем, хорошо он расставил полки, по достоинству, как и где кому подобает стоять». Великий же князь «увидев свои полки достойно устроенными, сошел с коня своего и пал на колени свои прямо перед большого полка черным знаменем, на котором вышит образ Владыки Господа нашего Иисуса Христа, и из глубины души стал взывать громогласно: «О Владыка-Вседержитель! Взгляни проницательным оком на этих людей, что Твоею десницею созданы и Твоею кровью искуплены от служения дьяволу… И ныне, Господи Иисусе, молюсь и поклоняюсь образу Твоему святому, и Пречистой Твоей Матери, и всем святым, угодившим Тебе, и крепкому и необоримому заступнику нашему и молебнику за нас, тебе, русский святитель, новый чудотворец Петр! На милость Твою надеясь, дерзаем взывать и славить святое и прекрасное имя Твое, и Отца и Сына и Святого Духа, ныне и присно и во веки веков! Аминь!»».

Мимоходом отметим, что, если на Куликовом поле и присутствовали братья Ольгердовичи, то Дмитрий Боброк пришел туда не с ними. Женатый на сестре Дмитрия Ивановича, он уже много лет успел послужить и нижегородскому князю, и шурину в Москве. Так что, как видим, и откровенным враньем «Сказание» не брезгует.

Хотя Боброк-Волынский представлен главным организатором войска на Куликовом поле, основную его заслугу автор «Сказания» видит совсем не в правильной расстановке полков, а в «мудрых» наставлениях великому князю: «Призывай; княже, Бога на помощь!», «…только Бога призывай и не оскудевай верою!», «каждому воину прикажи Богу молиться и святых Его угодников призывать на помощь… и крестом осенить себя: это ведь и есть оружие на противников, которые утром свидятся с нами». Трудно, конечно, представить такие наставления главнокомандующему перед боем из уст заслуженного воеводы, но такие мелочи, как мы уже не раз замечали, автора «Сказания» не смущают. Цель оправдывает средства.