Загадка Лейтон-Корта

Звук шагов, приближавшихся по широкой, вымощенной гравием дорожке, которая отделяла розарий от зеленого обширного газона, находившегося за домом, заставил его очнуться от раздумья, вызванного феноменом раннего утра. В следующую минуту из-за небольшого поворота показался высокий, широкоплечий молодой человек с приятным, веселым лицом.

– Святой Боже! – воскликнул Роджер тоном живейшего удивления. – Алек! И на полтора часа раньше обычного! Что с тобой случилось?

– То же самое я мог бы спросить у тебя, – широко улыбнулся молодой человек. – С тех пор как мы сюда приехали, я впервые вижу тебя раньше десяти часов.

– Мы вообще здесь всего три дня. Между прочим, где наш достопочтенный хозяин? Я считал очень утомительной привычкой то, что он каждое утро до завтрака проводил в саду. Во всяком случае вчера он очень пространно говорил мне об этом.

– Не знаю, – безразлично ответил Алек. – Но что тебя привело сюда в такую рань?

– Меня? О, я работал. Изучал местную флору и фауну. Последняя искусно представлена в образе Уильяма. Знаешь, тебе следует заняться Уильямом. Я уверен, Алек, у тебя с ним есть много общего.

Они стали прогуливаться среди куртин, засаженных розами.

– Ты работаешь в этот час? – удивился Алек. – Я считал, что ты пишешь свою халтуру между полуночью и рассветом.

– Вы, молодой человек, обладаете удивительной проницательностью, – вздохнул Роджер. – Вряд ли кто осмелится назвать мою работу халтурой. Однако, что греха таить, мы с тобой, Алек, конечно знаем, что так оно и есть, не правда ли? Только ради всего святого никому не сообщай своего мнения! Мои доходы, как ты сам прекрасно понимаешь, зависят от того, как расходятся мои книги, и если Александр Грирсон свое отнюдь не лестное мнение сделает достоянием широкой публики…

Алек шутливо ткнул кулаком в «литературную» грудь своего друга.

– О, ради всею святого заткнись! – пробормотал он. – Ты что, никогда не перестаешь болтать?

– Перестаю, – с сожалением признал Роджер. – Когда сплю. И это для меня служит величайшим испытанием. Поэтому я так ненавижу ложиться спать. Однако ты мне еще не сказал, почему в такую рань уже на ногах.

– Не мог уснуть, – несколько смущенно ответил Алек.

– О-о! – Роджер остановился и принялся критически разглядывать своего собеседника. – Пожалуй, Алек, я должен за тобой понаблюдать. Прошу простить, если это причинит тебе неудобство или беспокойство, однако это мой долг перед великой британской читающей публикой. И это совершенно очевидно, мой занятный молодой влюбленный. Может, теперь ты сообщишь, по какому случаю отравляешь этот чудесный сад своим присутствием в такое неподходящее время.

– Да заткнись же ты! Черт бы тебя побрал! – сильно покраснев, огрызнулся «занятный молодой влюбленный».

Роджер, разглядывал его с пристальным вниманием.

– Наблюдение за поведением только что обручившегося индивидуума мужского пола свидетельствует: во-первых, он резко меняет свои привычки – подхватываясь рано утром, спешит на свежий воздух, когда должен был пребывать в духоте, бездельничая в постели; во-вторых, нападает на своих самых близких друзей без малейшего повода; в-третьих, становится ярко-кирпичного цвета, если ему задают самый простой вопрос; в-четвертых…

– Ты наконец заткнешься? Или мне придется швырнуть тебя на розовый куст? – закричал возмущенный Алек.

– Я заткнусь, – поспешно сказал Роджер, – но только ради Уильяма. Пойми это, пожалуйста! Я чувствую, что Уильям будет вне себя, увидев, как я приземляюсь на один из его драгоценных розовых кустов. Это повергнет его в величайшее уныние, и даже подумать страшно, к каким последствиям может привести. Между прочим, как так случилось, что ты появился со стороны ворот, а не из дома?

– Ты сегодня дьявольски любопытен, – улыбнулся Алек. – Если хочешь знать, я был в деревне.

– Так рано? Алек, должно быть, с тобой все-таки что-то творится! С какой стати ты был в деревне?

– Чтобы… Ну, если ты уж так хочешь знать, я ходил на почту опустить письмо, – нехотя сказал Алек.

– Ага! И письмо настолько важное и срочное, что не могло подождать, пока соберут все письма в доме, чтобы отправить их на почту, – рассуждал Роджер. – Интересно! Может быть, письмо было адресовано в «Тайме»? «Превосходно, Холмс! Как вы пришли к такому выводу?» «Вы ведь знаете мои методы, Ватсон. Их только необходимо правильно применять…» Ну что, Александр Ватсон, я прав?

– Нет, ты не прав, – резко ответил Алек. – Письмо было к моему букмекеру.

– Ну-у… я могу лишь только сказать, что письмо должно быть адресовано в «Тайме», – с негодованием ответил Роджер. – В сущности, вряд ли правильно то, что письмо было не для «Тайме». Ты выстраиваешь цепь фактов, ведущих к заключению, что это злосчастное письмо было для «Тайме», и тут же резко меняешь курс и хладнокровно сообщаешь, что оно адресовано твоему букмекеру! Если на то пошло, к чему вообще писать букмекеру? Телеграмма – самый подходящий вид переписки с букмекерами. Уж конечно тебе это известно.