Загадка Либастьяна, или Поиски богов

Элия и Рик наблюдали за тем, как Силы Двадцати и Одной приступили к работе. Как только Источник полностью укрыл Оскара своей энергией, вокруг светового столба закружился, все более явно концентрируясь, вихрь энергии, имеющий слитные цвета Сил: лиловый, зеленый и голубой. Свет этот постепенно смешался со светом Источника и коснулся человека, поначалу только поглаживая легким касанием его оболочки, но с каждой секундой этот «массаж» затрагивал все более глубинные слои структур, видоизменяя, трансформируя смертную плоть, переводя ее в новое качество. Вместе с плотью менялись и другие оболочки мужчины, словно из почек, спавших долгим сном мертвой зимы, появлялись первые нежные листья и благоуханные цветы. Теперь уже физическую оболочку Оскара пронзали и облекали иные слои, занимавшие положенные им места. А Силы все продолжали и продолжали свое кружение, словно танцевали некий неведомый богам танец. Или это и было танцем, танцем новой жизни и превращения.

Прошло не менее получаса, и единое движение Сил стало замедляться, а потом и вовсе остановилось, распавшись на отдельные водовороты. Источник Лоуленда вновь обрел свой облик и разомкнул световой кокон, выпуская наружу бога.

Оскар Хоу неуверенно сделал несколько шагов и огляделся по сторонам с таким видом, словно видел все вокруг впервые. В какой-то мере так оно и было, ведь раньше библиотекарь смотрел на окружающее примитивными глазами человека, сейчас же реальность засияла тысячью новых красок, звуков и запахов, для описания которых не было подходящих слов, и стала до боли удивительной.

Грот Источника, пронизанный величественным плетением энергии, Великие Силы из Двадцати и Одной, боги Лоуленда, чьи многогранные ауры сияли, словно маяки в ночи, – Оскару казалось, что прежде никогда он не видел ничего более возвышенного и чудесного.

Ободряющая улыбка принцессы, затронувшая серебристо-голубым переливом ее ауру и коснувшаяся библиотекаря лучиком теплоты, заставила «новорожденного» бога вздрогнуть от переполнившего его чувства благодарности и сглотнуть комок в горле. Оскару хотелось зарыдать и засмеяться одновременно. Все то, к чему любой бог привыкает с рождения и учится ограничивать по желанию, одним махом рухнуло на плечи библиотекаря. Но единственное, о чем он жалел, – это о том, что раньше яркий удивительный мир не был доступен его чувствам, мужчина чувствовал себя прозревшим слепцом.

– Спасибо, – проникновенно прошептал бог, понимая, что никогда, сколько бы ни старался, не сможет подобрать слова, чтобы выразить всю меру своей бесконечной благодарности. – Спасибо вам всем.

Но, сказав это, Оскар понял, что не так уж и важна словесная вязь, главное, что Силы и боги чувствуют его стремления и принимают слова признательности. Доброжелательный отклик могущественных Сил коснулся его сознания легчайшим перышком и был равнозначен покровительственной доброй улыбке.

– Ну как, Оскар, живой? – весело подмигнул библиотекарю принц Рикардо, весь такой яркий и искрящийся силой, что библиотекарю захотелось зажмурить глаза, дабы не ослепнуть.

– Слишком живой, – честно ответил Хоу, тщетно силясь переварить навалившуюся на него бурю ощущений. – Уж не знаю, выдержу ли я это.

– Выдержишь, иначе мы бы не стали подвергать тебя трансформации, – безапелляционно заявила богиня. – Сейчас ты всего лишь немного оглушен. Контролю над своим восприятием тоже нужно учиться.

– «Немного оглушен?» – пробормотал свежеиспеченный бог, почесав нос. – Вот уж не думал, что ты, ваше высочество, склонна к преуменьшению.

– Ну должна же я тебя подбодрить, – снова улыбнулась Элия, лукаво глянув на Оскара, и бог почувствовал, что краснеет, ибо во взгляде богини было не только лукавство, но и интерес, легкий, но тем не менее абсолютно явный интерес, дававший понять мужчине, что он привлекателен.

И под этим смеющимся взглядом Оскар понял еще одну непреложную истину, не требующую доказательств: ушел в прошлое некрасивый человечек, вместо него сейчас стоит в гроте бог. Пусть черты его лица весьма далеки от классического канона красоты, а тело худосочно, но это нисколько не умаляет его привлекательности, а скорее напротив, придает особый шарм. Тут было от чего закружиться голове.

– Ступай-ка, Оскар, отдохни, – наставительно посоветовала богиня. – К новому божественному статусу привыкать не так-то просто, а уж если начнешь заниматься дотошным самоанализом, как заведено в урбомирах, то вовсе голову свернешь. Постарайся, не мудрствуя лукаво, сжиться с самим собой, а лучше всего ложись спать. Несколько часов на просмотр сновидений у тебя в запасе есть, а потом я потащу тебя на представление королю.

– Королю? – моргнул барон, чья обычная язвительная невозмутимость испарялась почти без остатка, стоило ему предстать пред очи монарха. Если уж кого и уважал Оскар, так это короля Лимбера. Правду сказать, он даже немного благоговел перед его грозным величеством и старался лишний раз не попадаться ему на глаза.