Загадка лондонского Мясника

– Но уж с мистером Филипсом вы знакомы? Он школьный тренер. Вы же слышали, что его пытались убить.

Жуков посмотрел на меня, как на идиота:

– Все слышали.

Он подбросил еще листвы в костер, и тут я понял, что не так с его руками. Пальцы не разгибались: он брал палые листья, сжимая их между кулаков. Похоже, у него был застарелый артрит.

– Это случилось в лесу, – сказал старик. – Далеко отсюда.

Опустошив тачку, он отряхнул кулаком штаны, и мы пошли к входу в дом. В дверях стоял мужчина. Тот самый физиотерапевт, который занимался на поле с инвалидами. Сегодня он был без маски, и я увидел, что большая часть его лица покрыта шрамами от ожогов.

Я протянул терапевту руку.

– Сержант Том Монк, – представился он. – Служил в королевской пехоте.

На обожженном лице засияла белозубая улыбка. Он выглядел представителем какой-то ушедшей расы, и мне подумалось, что я вряд ли когда-нибудь привыкну к этим ужасным шрамам. Сержант щелкнул пятками ног, обутых в кроссовки, и старик впервые улыбнулся. Рядом с Монком он чувствовал себя спокойнее.

– Вы здесь на реабилитации? – спросил я.

– Приезжаю раз в неделю. Я все время в дороге. Работаю главным физиотерапевтом в Баррингтон-Корт. Ну, или помощником главного. Да, скорей всего так.

О Баррингтон-Корт я слышал. Там находился реабилитационный центр для тяжелораненых ветеранов. В основном тех, кто пострадал в Афганистане от самодельных взрывных устройств.

– По вторникам мистер Во разрешает нам пользоваться беговыми дорожками, – сказал Монк. – Не забавно ли? Беговые дорожки, а большинство из нас – безногие.

Я невольно взглянул на его линялые джинсы. Монк рассмеялся.

– Не, у меня все цело. Только поджарился немного.

Я слабо улыбнулся, глядя на его обгоревшее темное лицо.

– Как он? – спросил Монк, вдруг посерьезнев. – Я о мистере Филипсе.

– Знаете, Том, не могу вам сказать. – Я покачал головой.

Я ответил так неспроста. В этот миг по другую сторону поля опустилось и замерло на середине флагштока полотнище с крестом святого Георгия.

В кармане завибрировал телефон. Я вытащил его и увидел, что это констебль Грин, и он звонил мне уже пять раз.

Через поле к нам спешил Перегрин Во в развевающейся мантии. Но я уже и так знал: Гай Филипс умер.

Девятнадцать

Я ждал Бена Кинга в главном холле Вестминстерского дворца.

Это самый красивый зал в Лондоне – восьмиугольной формы, с огромной люстрой и полом, выложенным узором из плиток. В большие окна лился солнечный свет. Всюду кипела жизнь. Избиратели жаждали встречи со своими кандидатами. Журналисты политических изданий перешептывались, хихикая и любезничая друг с другом. То и дело мимо проходили члены парламента и пэры, направляясь к себе в кабинеты: лорды – в южную часть, парламентарии – в северную.

Вокруг стояли статуи королей и королев, а над каждым из четырех выходов – каменный святой, покровитель нации. Георгий – для Англии, Давид – для Уэльса, Андрей – для Шотландии, Патрик – для Ирландии. Центральный холл – нечто большее, чем сердце парламента; это – средоточие британской власти.

Из коридора, ведущего в палату общин, вышел премьер-министр, окруженный группой мужчин. Среди них был и Бен Кинг. Увидев меня, он отделился от толпы. Мы пожали друг другу руки и направились на террасу. За белыми столами пили чай; над нами возвышался Вестминстерский дворец, внизу текла Темза.

– Примите мои соболезнования, – произнес я.

– Спасибо.

– Вы были с Гаем Филипсом, когда он умер.

– Да. Я провел ночь в его палате.

– Он ничего не сказал? Простите, но я должен спросить.

Бен Кинг невидящим взглядом смотрел на реку.

– Это случилось в четыре утра. Я проснулся, потому что датчик сердечного ритма запищал. Я разбудил сестру, та немедленно вызвала врача, но было поздно.

Кинг наконец взглянул на меня:

– Гай умер во сне. Я знаю, что вы хотите услышать. Он так и не очнулся и о том, кто на него напал, ничего не говорил. Он ушел спокойно, и я глубоко благодарен за эту милость, детектив.

– Вы проводили с ним в больнице каждую ночь?

– Да. Гай не женился, а его родители умерли. Мы с братом, его единственные друзья, заменили ему семью.

– Я уверен, что он видел убийцу.

– Гай не произнес ни слова.

На террасу вышла блондинка и махнула Кингу. Тот поднял руку, показывая, что понимает ее, однако торопить меня не стал – слишком хорошо был воспитан.

– Есть еще один момент, – сказал я. – Вам, вашему брату и мистеру Хану пришлют предупреждения.

– Предупреждения?

– Если у полиции есть причины считать, что кого-то могут убить или серьезно ранить, мы посылаем официальное уведомление и предлагаем защиту.

Кинг почти улыбнулся:

– Похоже на желание защитить себя от обвинений в халатности.

– Есть такое, – согласился я. – Мое начальство пришлет вам письмо, в котором предложит охрану и объяснит, какие шаги вы можете предпринять, чтобы обезопасить себя.

– Так уж ли это необходимо? Для Салмана – возможно. Как я понял, он теперь боится даже из дома выходить. Что до меня, то в палате я окружен сотрудниками службы безопасности. А за моим братом смотрит вся британская армия. Думаю, Нэду больше стоит опасаться талибов.