Загадка лондонского Мясника

В клубе Фреда, на стене, между черно-белыми фотографиями Сонни Листона и кубинских мальчишек, висела табличка. К закрытию зал опустел, и я подошел взглянуть на нее поближе.

«Если больно – просто слабость выходит из тела», – прочел я.

Хорошее изречение. Временами я в него верил, и оно помогало. Только не сегодня. Тугой жгучий узел в пояснице вряд ли можно было назвать уходящей из тела слабостью. Сегодня боль оставалась просто болью.

Вошел Фред, понажимал кнопки на музыкальном центре и нашел ранние песни группы «Клэш». Зал наполнили сокрушительные гитарные аккорды Мика Джонса и отрывистый голос Джо Страммера, который строчил, точно из пулемета. Фред поднял с пола чье-то полотенце и отнес его в корзину. Когда он вернулся, я стоял, привалившись к канатам, и смотрел на квадрат, который мы называем рингом. Спина онемела. Я думал о том, как вышло, что вещи, причинившие мне такое страдание, могут развлекать остальных.

Фред тоже прислонился к канатам. Пахло сладковатым душком боксерского клуба, гремела музыка. В нашем молчании не было неловкости.

– Совсем не важно, как ты ударишь, – наконец сказал Фред, – важно, как ты держишь удар, как двигаешься вперед, чтобы дать сдачи.

Семнадцать

– Отпускай! – крикнул я.

Скаут, стоявшая на другом конце сверкающей инеем лужайки, выпустила поводок из рук, и Стэн бросился ко мне.

Хэмпстедский парк, раннее воскресное утро. Мы гуляли на самой вершине холма. Похоже, у моей дочери и щенка голова закружилась от солнечного света, свежего воздуха и свободы. Деревья вокруг еще не полностью сбросили красную и золотую листву. Внизу простирался Лондон. Он был как на ладони – от небоскребов делового квартала Кэнэри-Уорф до телевизионной башни. Казалось, весь город принадлежит нам.

Нам бы гулять почаще, подумал я, все время проводить вот так.

На первый взгляд лужайка выглядела совершенно плоской, но, когда щенок переключался на самую высокую передачу, ты вдруг замечал все ямки, все кочки и кроличьи норы. Если на пути встречалось углубление, Стэн отталкивался задними лапами, вытягивал передние и эффектно перескакивал через него. Он будто летел.

– Суперпес! – в восторге крикнула Скаут.

Стэн несся ко мне во весь опор: большие уши развеваются за спиной, глаза сияют, пасть открыта. Его впервые спустили с поводка, и он чуть не обезумел от радости. Мы с дочкой – тоже.

Я присел и широко расставил руки. Спина тут же заныла.

В следующий миг Стэн запрыгал вокруг, пыхтя и обнюхивая кулак, в котором я зажал угощение. Я подставил руку с куриными сухариками, и он стал тыкаться мокрым носом в мою ладонь.

Я придерживал поводок, пока Скаут не подала знак, и Стэн понесся обратно.

Лесопарк Хэмпстед-Хит – настоящий рай для собак. Мимо проходили псы всех пород, некоторые подбегали к Стэну, чтобы обнюхать его, другие с головой ушли в мир запахов и не обращали внимания на рыжего малыша, которого в первый раз отпустили побегать.

Там, где начинались деревья, тоже ходили собаки – уткнувшись носами в землю, они вынюхивали след лисы или кролика. Но мы со Скаут оставались на лужайке, и Стэн летал между нами, пока он не совсем запыхался, а у меня не кончились сухарики.

Мы с дочкой облегченно улыбались: пес никуда не сбежал. Я вытащил поводок. Настало время идти домой.

И тут Стэн увидел птиц.

На опушке леса клевали что-то две толстые вороны. Обе взлетели, когда пес метнулся к ним. Мы со Скаут бросились следом, звали его, но птицы пробудили какой-то древний инстинкт, и Стэн позабыл и про нас, и про сухарики.

В этой части леса росли огромные старые вязы. Их ветви так переплелись, что птицы не могли подняться в небо. Они летели низко, в панике хлопая крыльями, и Стэн продолжал погоню.

Мы потеряли его из виду за считаные секунды. Бродили между деревьев, звали и вскоре сами окончательно заблудились. Хотя лес был густой и дикий, мы слышали вдалеке гул машин и невольно представляли нашу собаку под колесами. Скаут расплакалась. Тихо, в полном отчаянии. Я обнял ее и снова позвал щенка, не особенно веря, что это поможет. Шум дороги стал ближе. В груди у меня клубком свернулись горе и страх.

И тут за деревьями показалась женщина с маленьким рыжим псом на руках. Рядом с ней бежала еще одна собачка, помесь пекинеса и чихуа-хуа. Собаку я узнал быстрее, чем хозяйку. Наташа Бак оделась, как городская девушка, собравшаяся в деревню, – на ней были кепка, зеленые сапоги, черный плащ.

Мы взволнованно поблагодарили женщину за спасение Стэна.

– Это не я, а Сьюзан, – ответила она, кивая на свою собачку. – Ей скажите спасибо.

Мы поблагодарили и Сьюзан.

Я пристегнул к ошейнику Стэна поводок, и мы вернулись на лужайку. Наташа рассказала, как нашла дрожащего щенка, который одиноко сидел под вязами, а потом спросила, не хотим ли мы выпить какао.

Мы со Скаут переглянулись:

– Да, очень хотим.

Когда мы направлялись к машинам, я подумал, что наша компания похожа на одну из семей, которые приходят сюда по выходным погулять с собаками. Одну из счастливых семей. Несовершенных, зато целых.

* * *

Сначала мне показалось, что Наташа переезжает.