Загадка Марса

Выступая с заключительным словом на XI партсъезде и говоря о необходимости фантазии для строителей социализма, Владимир Ильич Ленин так охарактеризовал ее роль:

«Напрасно думают, что она нужна только поэту. Это глупый предрассудок! Даже в математике она нужна, даже открытие дифференциального и интегрального исчислений невозможно было бы без фантазии. Фантазия есть качество величайшей ценности».

Это чрезвычайно ценное качество присуще каждому настоящему ученому. Известный советский геохимик академик Ферсман часто любил говорить, что «фантазия — это один из методов научной работы».

В самом деле, в любой науке всегда есть пока еще спорные вопросы и необъясненные факты. И вот ученые, стремясь объяснить непонятные факты, выдвигают предположения, зачастую сначала еще мало обоснованные, а иногда и не поддающиеся быстрой проверке. Если эти предположения еще не проверены, но не противоречат установленным фактам и не расходятся со всем тем, что уже твердо доказано наукой, то они могут считаться научной фантастикой. Именно о ней и говорил Ленин, как о «качестве величайшей ценности».

Но есть фантазии и другого рода. В них вымысел не только не объясняет непонятные факты, но и вообще не считается ни с фактами, ни с бесспорными выводами науки. Такая фантазия может быть очень интересной, но для науки она не имеет никакой ценности.

Многие фантастические романы о межпланетных путешествиях представляют собой пример научной фантастики, так как осуществление этих путешествий вполне возможно в недалеком будущем.

А вот «машина времени», описанная в одноименном фантастическом романе писателем Гербертом Уэллсом, технически немыслима и неосуществима. Никогда человек не сможет путешествовать по времени, уносясь на удивительной машине то в глубокое прошлое, то в отдаленное будущее. Это — пример, может быть, увлекательной, но не научной фантастики.

Часто бывает, что научные фантазии с развитием науки и техники перестают быть фантазиями, а превращаются в бесспорные достижения человечества.

Сто лет назад мечта о полетах на аппаратах тяжелее воздуха казалась фантазией. В наши дни даже молниеносные полеты реактивных самолетов стали обычным фактом, а в качестве технически осуществимой фантазии обсуждаются проекты полета на Луну.

Конечно, не все научные фантазии в конце концов непременно осуществляются. Бывает и так, что фантазия, казавшаяся раньше обоснованной, с развитием науки и получением новых фактов заменяется другим, более достоверным объяснением явлений.

В прошлом столетии известный французский астроном Камилл Фламмарион в ряде своих сочинений утверждал, что и на Юпитере и на других гигантских планетах есть живые существа. Опровергнуть эти, казавшиеся тогда научными, предположения было невозможно — для этого не хватало фактов. Но дальнейшие открытия астрономов доказали полную непригодность больших планет для жизни, а вместе с этим рухнули и фантазии об их обитателях.

Тем не менее даже такие, оказывающиеся впоследствии неудачными, научные фантазии приносят несомненную пользу науке, так как они побуждают исследовать факты и упорно доискиваться их правильного и подлинно научного объяснения.

Итак, не следует бояться научной фантазии в тех вопросах, которые пока еще не разрешены современной наукой.

К числу таких нерешенных научных проблем и принадлежит главная загадка Марса — его удивительные каналы. Конечно, если бы сам факт существования этих необычных образований не был доказан фотографией, то и всякие фантазии об их природе были бы совершенно беспредметны и бесплодны. Но паутинная сеть тонких полосок растительности, подчиненных явному порядку в своем расположении, бесспорно существует. И не только существует, но и обнаруживает регулярные сезонные изменения. Эти факты настоятельно требуют своего объяснения.

Противники гипотезы об искусственном происхождении каналов считают, что если каналы и существуют, то они представляют собой какие-то естественные, природные образования. Чаще всего выдвигались и выдвигаются предположения, что марсианские каналы — это русла бывших рек или трещины на поверхности Марса.

Но такие объяснения кажутся мало убедительными по следующим причинам. Ни русла рек, ни трещины никогда не обладают той правильностью в расположении, какую мы наблюдаем у каналов. Ни реки, ни трещины никогда не идут по кратчайшим путям на поверхности планеты, нигде не обрываясь на полпути, а всегда «вливаясь» в другую реку или трещину. Реки и трещины имеют извилистую, неправильную форму, а также разную ширину в различных местах. Все это совсем не похоже на каналы. Наконец, эта гипотеза совершенно не объясняет сезонных изменений каналов.

Других, более правдоподобных научных гипотез для объяснения каналов пока еще не выдвигалось. Это и дает нам право, вооружившись крыльями научной фантазии, дать иное объяснение наблюдаемым фактам.