Загадка миссис Дикинсон

– Конечно, – сказал он, – убытки будут значительные, когда придет время торговаться. Мы столкнемся с препятствиями, и придется не раз, и не два отдавать бумаги за бесценок. Не беда, благодаря этому первичному капиталовложению я надеюсь начать жить, как хочу… и реализовать кое-какие проекты, которые меня очень волнуют.

– А остальное?

– Можешь все сжечь, малыш. Эти груды выглядели внушительно в сейфе. Нам они не нужны. Что же касается ценных бумаг, мы их спокойненько запрем в шкаф и будем ждать подходящего момента.

На следующий день Арсен подумал, что ничто не мешает ему вернуться в особняк Эмберов. Но, читая газеты, он узнал нечто совершенно неожиданное: Людовик и

Жервеза исчезли.

Вскрытие сейфа происходило в чрезвычайно торжественной обстановке. Судейские обнаружили в нем то, что оставил Арсен Люпен… то есть почти ничего.

Таковы факты, точнее, некоторые из них в интерпретации Арсена Люпена. Я излагаю события, придерживаясь версии, услышанной из его собственных уст в тот день, когда на Арсена нашел стих откровенности.

Он ходил взад-вперед по моему рабочему кабинету, и в глазах его бегали чертики, которых я не замечал раньше.

– Короче говоря, – заметил я, – это одно из самых удачных ваших предприятий?

Не ответив мне напрямую, он продолжал:

– В этом деле есть какие-то неразрешимые загадки. И

даже после того, как я вам все объяснил, осталось столько непонятного! Зачем понадобилось бежать? Почему они не воспользовались помощью, которую я невольно оказал им.

Ведь так просто было заявить: «Сто миллионов лежали в сейфе, а теперь их здесь нет, потому что они украдены!»

– Эмберы потеряли голову.

– Да, действительно, потеряли голову… Но с другой стороны, ведь правда, что…

– Что – правда?

– Так, ничего.

Что скрывалось за его недомолвкой? Он ведь что-то недоговорил, это было очевидно, и не хотел говорить. Я

был заинтригован. Должно быть, речь шла о чем-то очень серьезном, если у такого человека возникли сомнения.

И я наугад стал задавать ему разные вопросы.

– Вы с ними больше не встречались?

– Нет.

– А не испытываете ли вы временами что-то вроде жалости к этой злополучной чете?

– Я?! – воскликнул он, подскочив.

Его возмущение удивило меня. Может, я попал в точку?

– Разумеется, – упорствовал я. – Не будь вас, они, может быть, могли бы противостоять опасности… или по крайней мере уехать с полными карманами.

– Угрызения совести, именно этого вы от меня хотите, не правда ли?

– Конечно!

Он сильно ударил по моему столу.

– Итак, по-вашему, у меня должны быть угрызения совести?

– Называйте это угрызениями или сожалениями. Но хоть какие-то чувства…

– Испытывать какие-то чувства по отношению к людям…

– К людям, у которых вы отняли состояние.

– Какое состояние?

– Ну как же… эти две или три пачки ценных бумаг!

– Две-три пачки бумаг! Я у них украл ценные бумаги, не так ли, часть их наследства, и в этом моя вина, мое преступление? А вам не пришло в голову, черт побери, что они были фальшивыми, эти ценные бумаги?. Слышите?

ОНИ БЫЛИ ФАЛЬШИВЫМИ!

Я оторопело уставился на него.

– Четыре или пять миллионов – фальшивые?

– Именно, – в ярости воскликнул он, – архифальшивые!

Фальшивые облигации, ценные государственные бумаги, парижские акции – все оказалось макулатурой и ничем иным! И ни одного су! В этой массе бумаг я не нашел и су!

А вы требуете от меня каких-то угрызений совести. Но их должны испытывать они, а не я! Эта парочка облапошила меня как обыкновенного раззяву! И обобрала как последнего тупого кретина!

Люпен был зол не на шутку, досада и уязвленное самолюбие, видимо, не давали ему покоя.

– Но, как ни крути, я был в проигрыше с самого начала!

Угадайте, какую роль я играл в этом деле, точнее, они заставили меня играть? Роль Андре Брофорда. Да, дорогой друг, а я ничего не понял! Только позднее, по газетам и сопоставленным фактам я догадался об этом. В то время как я строил из себя благодетеля, этакого господина, рисковавшего своей жизнью и вырвавшего Эмбера из лап бандита, они выдавали меня за одного из Брофордов!

Великолепно, не так ли? Оригинал, расположившийся в комнате на третьем этаже, дикарь, которого показывали издали, был Брофордом, и эту роль играл я! Только благодаря мне и тому доверию, которое я внушал под именем

Брофорда, банкиры давали ссуды, а нотариусы убеждали своих клиентов в том, что они могут открыть кредит! Да, полезный урок для начинающего! Уверяю вас, он не прошел даром.

Арсен вдруг замолчал, схватил меня за руку, а затем с яростью, в которой все же нетрудно было уловить нотки иронии и восхищения, произнес немыслимую фразу:

– В данный момент, дружище, Жервеза Эмбер должна мне тысячу пятьсот франков!

На этот раз я не смог удержаться от смеха. Воистину это была остроумнейшая шутка. Люпен и сам рассмеялся от души.

– Да, дорогой, тысячу пятьсот франков! Мало того, что я не получил ни одного су за свою работу, хозяйка ухитрилась вытянуть из меня полторы тысячи франков! Все, что было мною накоплено в юности! И знаете для чего? Ни за что не угадаете… Для ее бедняков! Именно так, для так называемых обездоленных людей, которым она помогала тайком от Людовика!