Загадка Николы Тесла

Вдруг посреди всполохов на небе появилась яркая точка, которая, набухая и разрастаясь, стала стремительно приближаться к земле. За ней тянулся мерцающий, переливающийся хвост. «Метеорит!» — подумал Саров и на мгновение инстинктивно зажмурился. Он ждал сильного удара, но почувствовал только легкую вибрацию, да и та исходила от его дрожащих ног. «Уф, пронесло!» — выдохнул Саров и открыл глаза. Над сторожкой, от крыши до неба, стоял светящийся столб, в котором клубилась холодная плазма. Картинка держалась невероятно долго, секунды две или три, затем небесный конец столба поблек, потух, навалилась тяжелая космическая тьма, и вдавила столб в сторожку.

Все закончилось внезапно, как гроза. Всполохи скатились к горизонту и там истаяли. На небе проступили яркие звезды. В наступившей тишине откуда-то издалека доносилось жалобное поскуливание собаки.

«Вот и поэкспериментировали, — подумал Саров, — надеюсь, без глобальных последствий. Земную ось не сдвинули, очередным цунами Юго-Восточную Азию не затопили».

Иронизировал, пытаясь подбодрить себя. Было все же как-то боязно, неизвестное всегда страшит. Не боятся только люди без воображения. С воображением у Сарова все было в порядке, вот ведь за минуту до этого точно определил светящийся столб как холодную плазму. Но что, же там в сторожке? Не может же ничего не быть! Мы же воспитаны на законах сохранения всего и вся, ничто не может исчезнуть бесследно, ничто не может возникнуть из ничего, все перетекает из одной формы в другую… Хватит болтать, иди да посмотри! Пойду и посмотрю! Ну так иди! Уже иду, иду!

Саров с трудом оторвал ноги, вцепившиеся в землю, сделал первый неуверенный шаг, второй, разошелся. Под конец припустил бегом. И застыл как вкопанный перед чуть приоткрытой дверью сторожки.

— You have betrayed теonce again![2]

Голос, слабый и скрипучий, доносился из-за двери. Пораженный Саров даже не сразу сообразил, что говорили по-английски.

— Я?! Тебя?! Обманул?! — сквозь наигранное возмущение проступала добродушная усмешка.

Второй голос тоже был слабый, но чистый и ясный. И какой-то звонкий. Казалось, что он шел не из сторожки, а наполнял все вокруг. Звенел воздух, или звенело в ухе у Серова, тут не различить.

— Когда это я тебя обманывал? И в чем?

— Ты обещал мне сто пятьдесят лет жизни. Что, не так? Или ты скажешь, как Эдисон, что я не понимаю шуток? Что я не понимаю высшего юмора?!

— Не скажу, хотя мог бы. И между прочим, если ты еще не знаешь, сейчас две тысячи девятый год, тебе уже сто пятьдесят три, налицо перевыполнение обещаний. Нет чтобы спасибо сказать.

— Что?! — От возмущения в голосе первого собеседника пропали скрипучие нотки. — Я что жил последние шестьдесят шесть лет?

— С устным счетом у тебя всегда было хорошо. А я без калькулятора не могу.

— Не заговаривай мне зубы!

— Было бы что заговаривать… — усмехнулся второй собеседник. — А по поводу того, что случилось шестьдесят шесть лет назад… Ты ведь сам себя уморил, обидевшись на неблагодарное человечество. Это был твой свободный выбор.

— Но ты обещал мне додать остаток.

— Обещал, не отказываюсь. И выполняю обещание.

— Но я же старый! Я ощущаю себя еще более старым и немощным, чем тогда.

— По возрасту и ощущения. Тебе, позволю себе напомнить…

— Помню!

— Я ведь, друг любезный, тоже не молод, провалы в памяти стали случаться, вот тоже, как и ты обиделся в свое время на род человеческий, неблагодарный такой род оказался, а на что обиделся — не помню… Такая вот незадача!

— Ты меня обманул!

— Опять двадцать пять!

— Ты обещал мне молодость.

— Нет, не обещал. Активное долголетие, как сейчас говорят люди, обещал. Вот и работай. Я же работаю, не жалуюсь.

— Я… обойду тебя! — крикнул первый собеседник.

— Ты хотел сказать — обману. Видишь, обмануть ты меня не можешь. А обойти можешь. Ты изобретательный. Даже интересно, что ты придумаешь.

— Что я могу придумать?.. — Выплеснув себя в крике, первый собеседник вновь заговорил тихо:

— Мой дар — твой дар. Я был простым ретранслятором твоих идей, я просто воплощал в металле то, что ты показывал мне в видениях. Творец — ты, я — марионетка. Сверхчувствительная марионетка, резонирующая с твоим сознанием.