Загадка о морском пейзаже

– А мы тут устроили вечеринку со смыслом. Каждый должен был принести сегодня что-нибудь заветное – стих, отрывок прозы, музыку, сокровенные мысли о смысле бытия. Единственное условие – чтобы всем было интересно. Так что и вам придется внести свой взнос. И учтите, отказов не принимаем.

Несмотря на игривый тон хозяйки, чувствовалось, что она не шутит. На секунду задумавшись, новичок продекламировал:

Когда без страсти и без дела

Бесцветно дни мои текли,

Она как буря налетела

И унесла меня с земли.

Она меня лишила веры

И вдохновение зажгла,

Дала мне счастие без меры

И слезы, слезы без числа…

Я все забыл, дышу лишь ею,

Всю жизнь я отдал ей во власть,

Благословить ее не смею

И не могу ее проклясть…

Под общие аплодисменты к Вильмонту, играя лорнетом, приблизился манерный господин с завитыми локонами. Он только что пропустил наверху в своем кабинете рюмочку «можжевеловой», и на щеках его играл задорный румянец, а масляные глаза кокетливо глядели на чтеца, нашедшего такие вдохновляющие строки о любви. Это был муж поэтессы – блестящий питерский журналист и публицист Николя Вельский. Анри приходилось читать его довольно талантливые статьи, хотя он находил их стиль слишком напыщенным.

Удивленно оглядев новенького через стеклышко лорнета, хозяин дома произнес, картавя:

– Браво, браво! Кто бы мог подумать, что в этот совершенно рядовой вечер наш милый клуб ожидает столь неожиданное и приятное приобретение.

– Да, да! – на повышенной ноте подхватила хозяйка дома. В руках ее появилась бутафорская деревянная шпага из театрального реквизита. Анна Константиновна взяла с дивана и бросила под ноги Вильмонту маленькую подушечку, после чего предложила ему опуститься на одно колено.

– Я посвящаю вас в рыцари! – торжественно провозгласила Вельская. – Отныне вы полноправный член нашего славного ордена «Гостинольеров». Повторяйте за мной:

– Клянусь, что никогда не оскверню этого священного места суетными разговорами о презренной прозе жизни.

Анри пообещал:

– Клянусь!

– Клянусь, входя в эту гостиную, оставлять за дверью служебные и бытовые заботы и прочие суетные мысли.

– Клянусь!

– Клянусь отныне не брать в руки дурного чтива и хранить в чистоте свой художественный вкус. Я также клянусь, будучи в нашей гостиной-храме, не богохульствовать, рассказывая другим братиям скабрезные анекдоты, но быть веселым и легким. Ибо мы хоть и являемся тут все воинствующими рыцарями-монахами святого ордена защитников чистого искусства, но комплименты дамам у нас не воспрещаются, а даже приветствуются.

– Клянусь!

– Клянусь раз в месяц вносить скромную лепту в общий котел на покупку чайной заварки, сахара и угощения для гостей, ибо главный магистр ордена и его верная казначейша хоть люди и щедрые духом, но небогатые мошной, и содержать всю братию за свой счет не в состоянии.

– Клянусь!

Вельская сдвинула брови:

– Если же я нарушу данную мною клятву, то пусть Господь покарает меня, наградив скверной болезнью дурновкусием.

– Клянусь!

После этого все принялись поздравлять нового члена клуба, и вечер продолжился. Теперь Анри получил возможность оглядеться. «Священная» гостиная, о которой говорилось в шуточной клятве, представляла собой маленькую, уютную комнату. Неновый рояль, книги да картины являлись главными ее украшениями. Гости сидели на дешевых плетеных «венских» стульях вокруг круглого стола и пили чай и кофе из крохотных чашечек, больше похожих на крупные наперстки. Из угощения было только варенье нескольких видов в опять же маленьких железных вазочках.