Загадка о морском пейзаже

На носу лодки перед специальными трубами для их выстреливания на железных стеллажах хранились две самодвижущиеся мины. Они были необычно больших размеров и занимали очень много места. Одну «звали» «Жаклин», то есть «обгоняющая всех»; вторую «Марина», что, по мнению подводников, означало «являющаяся из морской пучины». То, что террористам удалось каким-то образом заполучить это самое современное военно-морское оружие, создавало очень серьезную угрозу для царской яхты. Стальные пластины, которыми был обшит корпус «Полярной звезды», могли защитить от мин старого образца, которые требовалось ввинчивать в деревянный борт атакуемого корабля с помощью специального бура. Но от торпед они спасти, конечно, не могли. Поэтому нельзя было допустить, чтобы мины вышли из подлодки. Анри решил, что если получит приказ выполнить торпедную атаку, то попытается перестрелять экипаж. Правда, если в это время лодка будет находиться в подводном положении, то шансов спастись у него будет немного. Ведь он совсем не был знаком с управлением таким кораблем…

Первую ночь на подлодке Анри провел, лежа на набитых взрывчаткой стальных сигарах, подстелив под себя какую-то хламиду. Это была мучительная ночь: жарко, трудно дышать. Казалось, что невозможно привыкнуть к страшному грохоту, который сопровождал движения корабля.

К тому же оказалось, что он плохо переносит продолжительную качку. Впрочем, все на борту, включая командира, страдали от «морской болезни». Единственный, кому была нипочем данная хворь, был долговязый.

Принимать пищу новому члену экипажа тоже приходилось верхом на минах, ибо места для четырех человек в перегруженном разными машинами, ящиками и мешками, тесном пространстве субмарины едва хватало. Большую часть плавания до Гельсингфорса Вильмонту предстояло провести на крохотном пятачке на носу лодки, став к концу плавания таким же грязным и пахучим, как и все на борту. Пресную воду здесь экономили и использовали в основном только для питья.

Вообще, условия жизни на корабле были ужасными. Питались моряки однообразно — солониной, сухарями. На завтрак обычно полагалась похлебка из вареных бобов и какой-нибудь крупы. Качество продуктов, мягко говоря, оставляло желать лучшего. Похоже, для достаточных запасов хорошей провизии и фруктов на борту не нашлось места. А то, что имелось, хранилось далеко не лучшим образом. Жар от разогретых паровых котлов создавал настоящее пекло.

Если лодка долго шла в подводном положении, а также в шторм, когда ходовой мостик захлестывали волны, через резиновый уплотнитель верхнего люка начинала просачиваться вода. Свободных рук, чтобы постоянно откачивать ее при помощи помп, не хватало. Поэтому под ногами постоянно хлюпала коричневая жижа из воды, смешанной с машинным маслом. Все внутренние поверхности большую часть времени были влажными от конденсата. Из-за этого не только тлела одежда и появлялись гнойники на коже, но и продукты быстро отсыревали и плесневели, в некоторых кишели черви. Пресная вода, которую держали в большой деревянной бочке, тоже быстро становилась затхлой и приобретала цвет грушевого дерева со множеством червей и долгоносиков.

Однако подводники как будто не теряли бодрости духа. У Вильмонта было такое чувство, что нормальную пищу и элементарный комфорт им заменяло совместное исполнение «Марсельезы» и прочих революционных песен, которые они периодически начинали хором орать для поднятия боевого духа. Дело в том, что при движении внутри субмарины все грохотало, поэтому разговаривать здесь можно было только криком или жестами.

В такие минуты Анри чувствовал себя среди опасных сумасшедших — трое психов и он с ними, сидючи внутри погруженной в морскую стихию железной бочки, дружно драли глотки. История мореплавания точно еще не знала подобного коллективного умопомешательства. Хотя чего только не бывает в этом мире. В Париже Вильмонт читал в газетах, что во время состоявшегося первого дружеского визита французской эскадры в Кронштадт Александр III лично приветствовал французских моряков. Стоя на палубе французского броненосца, русский император уважительно выслушал исполнение французского государственного гимна — революционной «Марсельезы», за исполнение которой в России уже сто лет по закону полагалась каторга.

* * *

Однако, будучи для людей «камерой пыток», в боевом отношении лодка являлась достаточно совершенной боевой машиной. Как «судовой инженер», вскоре Вильмонт узнал, что находится на одной из самых хорошо оснащенных субмарин мира. Построенная на маленькой норвежской верфи по украденным или купленным революционерами у фирмы знаменитого американского изобретателя Джона Холланда чертежам, подлодка являлась настоящей шкатулкой уникальных технологий. При крошечных размерах корабля поражало, как все это «ценное железо» вообще здесь уместилось! Но факт есть факт: на борту «Народовольца» присутствовали машины и устройства, которые еще не были даже опробованы на кораблях флотов ведущих морских держав!