Загадка о тигрином следе

Лаптев хотя и недавно обосновался в Москве, но уже стал личностью довольно заметной и Вильмонту кое-что известно было о недавнем прошлом живописного южанина. Он поведал Лукову несколько любопытных фактов из биографии комиссара.

Вступив в 1918 году добровольцем в формируемый в Одессе из биндюжников и рыбаков красный отряд, Лаптев (в Одессе его знали, как Якова Шенкеля – приказчика антикварной книжной лавки) вскоре влился вместе с ним в состав 3-й советской украинской армии. Благодаря прекрасно подвешенному языку молодой красноармеец быстро сделал впечатляющую карьеру, поднявшись до должности комиссара Военного совета армии. Затем стал помощником начальника штаба. Лаптев не только блестяще выступал на митингах, но и с удовольствием лично водил пехотные цепи в атаку под неприятельскими пулями. За храбрость и весёлый нрав красноармейцы обожали своего комиссара.

А потом случилась история, которая на время скомпрометировала перспективного политического работника в глазах командования. В одном из занятых армией приморских городов были захвачены деньги государственного банка. Сумма трофея была огромна. И Лаптев повёл себя недостойно комиссарского звания – вместо того, чтобы отправить все деньги под охраной в Москву, он предложил командующему армией по-тихому поделить половину суммы. По требованию командарма и под угрозой отдачи под суд военного трибунала Лаптеву пришлось вернуть 7 миллионов в армейскую казну. Тем не менее, 200 000 золотом куда-то испарились. Разбираться с этим делом даже приезжал представитель Москвы. Но Лаптеву удалось как-то оправдаться, и ему всё сошло с рук.

А вскоре он случайно угодил в плен к петлюровцам, откуда чудесным образом сумел спастись. Правда, ходили слухи, что комиссар просто подкупил вражескую контрразведку. Впрочем, такие разговоры не мешали Лаптеву продолжать своё удивительное служебное восхождение. Его удача заключалась в умение быстро меняться, приспосабливаться, реагируя на запросы времени. Если из серой солдатской массы его выделили и вознесли на штабные должности выдающаяся личная удаль и ораторский талант, то когда потребовалось очистить своё имя от подозрений, Лаптев прогремел на весь фронт, как жестокий организатор красного террора. Он лично руководил казнями сотен пленных офицеров и заложников.

Достигнув должности армейского комиссара, Лаптев вдруг вспомнил, что в своё время блестяще окончил одесскую Талмуд-тору. Только ему ведомыми путями Гранит сумел получить вызов в Москву в распоряжение Народного комиссариата по иностранным делам. Своею внешностью комиссар мог легко сойти за испанца, иранца или итальянца. Он владел несколькими европейскими и восточными языками, то есть выгодно выделялся на общем фоне безграмотных и примитивных сотрудников ЧК и Наркомата по иностранным делам.

– Вот увидите, если этот искатель приключений не будет убит в пьяной кабачной драке, его ждёт впечатляющая карьера у большевиков, – сказал Лукову генерал Вильмонт. – Впрочем, поговаривают, что, едва обосновавшись в «Первопрестольной», он пошёл чертить, да слоняться, и начальство уже решает, куда бы его спровадить поскорей.

Глава 8

За два дня до отъезда в экспедицию Вильмонт слёг с обострившейся болезнью лёгких. Одиссей навестил его дома накануне отъезда. Луков хотел поблагодарить генерала за то, что тот достал для его отца печку-буржуйку и позаботился о запасе дров, чтобы остающемуся в холодной Москве профессору хватило их до самой весны. Также генерал договорился, чтобы известному востоковеду выдали аттестаты на получение продовольствия, как совслужащему. Конечно Одиссей понимал, что всё это богатство добыто сотрудничающим с большевиками генералом по линии ЧК, то есть отнято у кого-то. Но оставить отца без тепла и еды означало обречь его на верную гибель!

Когда Луков пришёл, то застал у генерала врача и стал свидетелем их разговора:

– При вашей болезни и общем расшатанном состоянии здоровья вам категорически противопоказаны дальние поездки! – категоричным тоном наставлял больного доктор. – Если вы не послушаетесь моего доброго совета и всё-таки покинете Москву, то умрёте в пути.

– Хорошо, милый доктор, я обязательно приму к сведению ваши слова, – кротко пообещал пациент.

– Я также настаиваю, чтобы с этой минуты вы изменили свои пагубные привычки. Запомните – никакого табака и алкоголя! Никаких волнений! Вам это категорически противопоказано.

– Обещаю.

Однако стоило доктору уйти, как генерал достал коробку великолепных американских сигар и предложил Лукову выпить коньяку за успех предстоящего им путешествия.

За бокалом хорошего бренди Анри Николаевич объяснил молодому товарищу своё поведение:

– Я давно понял, что упорная работа и игнорирование собственных болячек лечат даже самый тяжкий недуг.

После первых затяжек сигарой старик долго не мог откашляться, но затем (о странное дело!) дыхание его очистилось от хрипов, глаза заблестели, а речь сделалась вдохновенной: