Загадка о тигрином следе

Пилоту пришлось срочно планировать на лёд реки, который к счастью оказался достаточно крепким, чтобы выдержать вес аэроплана. Они приземлились рядом с большой полыньёй. В которой плавали обломки сбитого вражеского аэроплана. Но радость лётчиков после удачной посадки была недолгой. Вокруг насколько хватало глаз простиралось безлюдное белое пространство – настоящая снежная пустыня. «Подкрепившись» спиртом из разбитого компаса, захватив с собой пулемёт, барограф и три обоймы патронов лётчики отправились на поиски жилья. Двое суток в страшный мороз авиаторы шли, утопая в снегу и не встречая ни единой живой души. Только на третий день в полной темноте они наткнулись на селение. Местные мужички приняли их очень «радушно», приняв кожаные тужурки лётчиков за комиссарские куртки. У них в начале зимы побывали продотрядовцы, которые вывезли все продуктовые припасы, обрекая семьи селян на голодную смерть. Поэтому мужики страшно лютовали. Лётчика закололи вилами сразу. Комиссара сильно избили, но вроде как убивать передумали. Поостыли. У Лаптева нашли мандат. Посчитав его важной птицей, селяне решали использовать пленника в качестве заложника на тот случай, если пожалует крупный отряд красных.

Но Лаптев в своём рассказе явно мнил себя молодым Цезарем, который, как гласит легенда, по дороге в Грецию, где молодой политик собирался брать уроки красноречия, попал в плен к пиратам. Разбойники рассчитывали получить выкуп за знатного римлянина в 20 талантов, но Цезарь оскорбился дешевизной и сам поднял цену до 50 талантов. Цезарь держался с похитителями дерзко, пообещал, как только получит свободу, изловить их и распять – и исполнил обещание: снарядил судно, догнал и казнил пиратов. Рассказ Лаптева напоминал эту легенду:

– Я им сказал: «не убьёте меня, я вернусь и сожгу ваше осиное гнездо».

Это заявление страшно разозлило деревенских. Они просто рассвирепели. Пленника раздели догола и отвели на окраину села, поставили у заброшенного амбара, чтобы расстрелять. Но в последний момент неизвестно откуда появился самолёт, который сбросил бомбу. Многих расстрельщиков поубивало. Комиссар, воспользовавшись возникшей суматохой, бросился к заходящему на посадку аэроплану. В спину ему стреляли из обрезов и отобранного у лётчиков пулемёта. Но чудесным образом ни одна пуля не зацепила беглеца. Машина оказалась одноместной. Поэтому Лаптеву пришлось весь полёт стоять на крыле и затыкать пальцем пробитый бензобак. К тому моменту, когда машина снижалась над своим аэродромом, парень уже почти превратился в сосульку, ибо был совершенно голый. Первым делом ему дали выпить стакан спирта, запеленали в несколько толстых одеял. Когда Гранит немного отогрелся, хозяева отвели в баню. Лаптев гордился тем, что после такого испытания он даже не подхватил насморка.

В Симбирске местные чекисты приодели московского товарища, предложив ему выбрать подходящие шмотки из барахла, реквизированного у местных буржуев. Местные коллеги также снабдили Лаптева продуктами для экспедиции.

Немного придя в себя, Гранит вспомнил о своём обещании селянам и добился, чтобы ему дали отряд головорезов-чоновцев*. По его словам, он вернулся и сжёг «кулацкое гнездо», вырезав всех его жителей.

После того, что комиссар только что творил на его глазах, Одиссей был готов поверить в его лютую жестокость. Что же касается других эпизодов услышанного рассказа, то Луков склонен был считать их преувеличением. Но он ошибался, ибо вся жизнь этого молодого авантюриста была наполнена удивительными приключениями. Ужасный характер, пристрастие к самым разным порокам постоянно ставили его на тонкую грань, разделяющую две метафизические стихии – жизнь и смерть. Часто он сам порождал ситуации смертельного риска, словно проверяя свою удачливость. Неприятельский самолёт комиссар действительно сбил. Хотя колчаковский ас совершал повороты, как стрекоза и жалил, словно оса. Но Лаптев его всё-таки срезал на очередном вираже, так что при падении вражеская оса потеряла свои крылышки. Но второй колчаковец сразу же отомстил за товарища, отправив к земле машину красных.

При вынужденной посадке, когда покалеченную машину тащило по речному льду, Гранит по инерции дернулся вперед и гашетка пулемёта, ударила его в правый глаз, едва не выбив его…

Но вот затих вдали гул белогвардейского аэроплана, так же скоро улеглась и радость двоих спасённых – они остались наедине с белым безмолвием, за бортом кабины снега по пояс и полная неизвестность впереди…