Загадка Отилии

В душе Джорджета подсмеивалась над Тити, но он казался ей кротким и порядочным. Мысль о замужестве внезапно воодушевила ее. Она несколько раз шутливо на­мекнула генералу, что могла бы выйти за него, но тот взял ее за подбородок и галантно сказал:

— Ты заслуживаешь лучшего, чем такой инвалид, как я.

Пожалуй, Стэникэ прав. Выйдя замуж, она попадет в другой круг. Если они не поладят, всегда можно раз­вестись, Тити на это согласится. Увлекшись этой перспек­тивой, Джорджета стала приветливее с Тити. А тот, вы­учив наизусть урок, полученный в первом браке, торже­ственно объявил, что предлагает ей руку и сердце.

— Что? — спросила развеселившаяся Джорджета. Тити, весь в поту, повторил предложение.

— А что говорят ваши родители?

Теперь Тити, уверенный в благожелательном отноше­нии Аглае, решился ничего не делать тайком.

— Мои родители это одобряют. Только надо, чтобы они с вами познакомились.

Джорджета засмеялась. Рассудок подсказывал ей, что она делает глупость, но странное чувство толкало ее на неверный путь. В один прекрасный день она позволила Стэникэ и Тити отвезти ее к Аглае. Феликс об этом ни­чего не знал. Симион принял Джорджету с распростертыми объятиями и сказал апостольским тоном:

— Будь благословен твой приход на Масличную гору! Удивленная девушка вопросительно посмотрела на Стэникэ, но тот повел ее дальше. Аглае с подчеркнутым вниманием, словно опасаясь обмана, оглядела Джорджету с ног до головы. Зато Аурика впала в экстаз.

— Ах, как вы красивы, домнишоара! — воскликнула она. — Мама, это будет счастьем для Тити.

Аглае допросила Джорджету обо всем, прозрачно на­мекнула, что ее невестка должна быть порядочной де­вушкой, а не развратницей, выпытывала, есть ли у нее приданое. Стэникэ проявил необычайное присутствие духа, он лгал, отвечал за Джорджету, приукрашивал факты, генерал в его устах превратился в «дядю гене­рала», шантан — в театр. Джорджета являлась чудом бла­горазумия, выдающейся актрисой, которая вместе с Тити создаст типичную артистическую семью. Джорджета по­сле такого допроса пожалела о своем визите, хотя и испы­тывала странное удовольствие от того, что к ней относятся серьезно, вводят ее в семью, целуют в щеку. Она как бы играла в неизданной пьесе. Тити с мрачным видом, кото­рый предвещал бычье упрямство, так хорошо известное Аглае, заявил:

— Мама, я хочу жениться на домнишоаре Джорджете.

— Милая, не я выхожу замуж, а он женится, — ска­зала Аглае. — Вы ему нравитесь — его дело. Будьте сча­стливы, это самое главное. Я не спрашиваю, кто вы и от­куда пришли.

В безразличии Аглае таилось жало, которое укололо Джорджету, и именно поэтому она решила во что бы то ни стало переменить свое положение. После этой встречи Стэникэ принялся раздувать пламя с обеих сторон. Джорджета, говорил он в одном месте, имеет приданое, кое-какие деньги (что было правдой) и генерала-покрови­теля. Тити, говорил он в другом, получит дом и неко­торую сумму денег — что опять-таки было правдой. Аглае так свыклась с мыслью об этой женитьбе, что, хотя неиз­вестно какими путями, узнала кое-что о Джорджете, на­чала одобрительно относиться к сватовству Тити. Она гордилась, что в их семью войдет «артистка». Тити разум­ный мальчик, он слушает маму. Стоило кому-нибудь хоть немного усомниться в порядочности Джорджеты, как Аглае язвительно заявила:

— Лучше девушка, которая раньше любила, меняла мужчин, а теперь притихла и сидит дома, чем эти распут­ницы под маской святоши. Мне она нравится. Я виню не ее, а мужчин, которые кружат головы красивым де­вушкам.

— Мама, какая она красивая!—в восторге воскли­цала Аурика. — Почему я не родилась такой же?

Она решила брать у Джорджеты уроки кокетства. Та­ким образом, пока Джорджета упивалась мечтами о се­мейной жизни, семья Туля превозносила женщин полу­света.

Наконец Феликс узнал из уст Стэникэ об этой исто­рии.

— Тити убил бобра, — сказал Стэникэ Феликсу. — Он женится на Джорджете. Первоклассная девочка!