Загадка Отилии

Посоветовавшись с Отилией, чтобы облегчить свою совесть, Феликс согласился навестить соседний дом. Лили не показалась ему девушкой необыкновенной. Он нашел ее миленькой, симпатичной, но лишенной нервной живости Отилии, ее тонкого вкуса. Вел он себя с нею дружески, поскольку не боялся изменить другому, святому для него чувству. Но именно такое поведение и взволновало Лили. До сих пор девушка играла в свободу и говорила о заму­жестве, словно о куклах. Благодаря полученному воспи­танию все чувства ее уже созрели для любви, которая так же мгновенно поразила ее, как она сама поразила Тити. Влажными глазами следила она за Феликсом, когда тот говорил, испытывая чувство покорности и нежности, сме­ялась, когда смеялся он, и краснела, как только глаза их встречались. А в то же время у Тити, когда он глядел на девушку, голова шла кругом и в душе поднималась глухая злоба против счастливчика Феликса.

Аглае делала все возможное, чтобы направить внима­ние Лили на Тити, прервать разговор между ней и Фе­ликсом. Сначала она приказала Тити нарисовать портрет девушки, такой красивый, как он умеет. Лили из вежли­вости согласилась и позволила посадить себя вполобо­рота, как хотелось Тити. Но это ее тяготило, и она непрестанно поворачивала голову на каждое слово Фе­ликса, так что Тити несколько раз стирал набросок ре­зинкой и в конце концов, побагровев от досады, разорвал его в клочки и бросил на пол.

Лили удивленно взглянула на него и имела неосторож­ность сказать:

— Не расстраивайтесь, сколько ни пытались рисовать с меня портретов, еще никому не удалось сделать по­хожий.

— Я обычно прекрасно добиваюсь сходства, — проце­дил сквозь зубы Тити.

— Очень хорошо добивается, — как эхо, поддакнула Аглае.

Но Лили ничего не слышала и, покорная, как овечка, неотступно следила за Феликсом. Благодаря болтовне Стэникэ Лили знала об Отилии, о том, что она только-только вернулась из Парижа, и расспрашивала о ней Фе­ликса. Аглае принесла варенье, кофе, делая отчаянные усилия, чтобы нарушить их беседу. Стэникэ громогласно расхваливал Отилию и доказывал, что лишь такая утон­ченная девушка достойна быть подругой Лили. В конце концов Стэникэ увлек за собой Феликса и Лили и от­правился к дяде Костаке. Тити потащился за ними, а Аглае, которая не могла туда последовать, выходила из себя от негодования. Отилия оказала кроткой девушке самый лучший прием. Они стояли вместе, взявшись за руки, потом Отилия играла ей на рояле. Душевное вол­нение Лили все росло, она была поглощена созерцанием Феликса. Тити, забытый и мрачный, молча взирал на Лили. Стэникэ пел дифирамбы то Отилии, то Лили, то Феликсу, став дьявольски сентиментальным и, по обыкно­вению, сам не ведая, что болтает. Наконец он вспомнил, что Лили была ему доверена как «святое сокровище», которое нужно вернуть родителям. Вместе со всеми он повел ее к коляске, причем Тити пытался держаться как можно ближе к девушке. Лили уехала в восторге от Фе­ликса, о котором долго грезила, и не преминула поде­литься своими впечатлениями с родителями. Стэникэ, на­ходившийся тут же, весело сказал:

— Разве я вам не говорил? Феликс — настоящее со­кровище, образец молодого человека, это моя гордость, мой любимец! Был ли случай, чтобы бедный Стэникэ обманывал?

Феликс же ни разу не вспомнил об этой короткой встрече. Последовавшие за этим события совсем засло­нили Лили. В семействе Аглае бешеная ненависть про­тив дома Костаке поднялась с новой силой, и все попытки к примирению вновь были оставлены. Тити, хмурый и по­давленный, как тогда, когда он объявил о болезни сердца и думал, что умрет, заявил, что хочет взять в жены Лили. Аглае, нисколько не удивившаяся подобному притязанию и не считавшая его смешным или необычным, заверила Тити:

— Ты получишь ее от меня в жены, хотя бы мне для этого пришлось вконец рассориться с Костаке!