Загадка Отилии

Оскорбления, сыпавшиеся на Отилию и остальных до­мочадцев Костаке, стали более откровенными. Про Оти­лию говорили, что она «хитрая бестия», обученная в Па­риже, которая с помощью «гнусного Стэникэ, потому что иначе его и назвать нельзя» завлекает для Феликса таких девушек, как Лили, чтобы потом их как следует обобрать. Она окрутила и старика, решившего построить ей с Фе­ликсом дом на двоих, чтобы они там творили, что им вздумается. Известны такие женщины, которые толкают своих любовников на выгодный брак, а потом вместе про­едают денежки жены. Феликса называли хитрецом и раз­вратником, который может влезть в душу человека. Все студенты-медики бесстыдники, а Феликс, ходят слухи, ро­дился неведомо от какой женщины, иначе почему же отец все время держал его у чужих людей? Аглае решила больше не принимать Феликса в своем доме, а то он еще испортит ее мальчика. Каждый раз, когда Тити приходи­лось сталкиваться с Феликсом, тот всегда сбивал его с толку. Теперь связь с ним была порвана и Тити вновь стал покорен и послушен своей маменьке, как и надлежит благоразумному сыну. Аглае хотела женить Тити по своей воле, а потом через суд потребовать к ответу Костаке, чтобы узнать, терпимо ли такое положение, когда старый человек разбазаривает имущество по прихоти какой-то девчонки и юнца, которые ему никем не доводятся — ни детьми, ни даже родственниками. Такую девицу, как Отилия, нужно отправить в исправительный дом, а Фе­ликса выгнать на все четыре стороны, чтобы Костаке не тратился на его содержание, ибо доходы Феликса — сплошная фикция.

Подобные заявления, поддерживаемые молчаливой яростью Тити, делались только в интимном кругу. На Стэникэ Аглае затаила некоторую злобу, но попрекать его не решалась, потому что ей нужны были его доносы, а кроме того, он был ее юридическим и лично заинтере­сованным консультантом, которому она могла поведать все свои темные планы. С каким еще адвокатом она могла посоветоваться о том, как завладеть наследством брата, не желающего оставлять ей свое имущество? Стэникэ почув­ствовал нерасположение Аглае и в свою очередь разо­злился. Мысль, что ему не повезло и он женился на бед­ной, прямо душила его, и он, преисполнившись благород­ного негодования, начал избегать Аглае и демонстративно навещать дядю Костаке. Стэникэ, словно познав тщет­ность всех человеческих усилий, испытывал то чувство го­речи, какое испытывает романтик перед холодной красотой горного озера, окруженного величественными снежными вершинами. На него, прекрасного человека, который при­вез Лили, чтобы осчастливить юношу, на него, который входил во все дела Аглае, хотя и видел их «аморальность» и считал это ниже своего достоинства, на него, который женился на Олимпии, чтобы возвысить институт брака, очистить его от эгоизма, — именно на него смотрят теперь сверху вниз! С этих пор он не чувствует себя больше свя­занным никакими обязательствами и будет серьезно за­ботиться только о своем будущем. Да, действительно, он любил и, может быть, еще любит Олимпию, он обожал Релишора, но какова наша цель в жизни, цель, которая превыше всех сентиментов? Эта цель — рожать в муках детей (Стэникэ, конечно, думал о моральных муках), ро­жать детей для родины, чтобы оборонять ее границы. Но не может быть никаких сомнений, что Олимпия уже не родит ему другого сына, способность к продолжению рода она утратила. Известно, что Наполеон, для того чтобы иметь наследника, заставил замолчать свое сердце и раз­велся с Жозефиной. Так вот и он, Стэникэ, тоже сделает этот царственный жест.

Стэникэ никому не говорил о разводе, но рассказывал о Наполеоне и Жозефине, чтобы посмотреть, как отно­сятся люди к возвышенным поступкам. Он стал внима­телен к Отилии, оказывал ей множество мелких услуг, а дядюшке Костаке поставлял строительные материалы. Он приносил костыли, краску, кисти, подобранную где-то за­валь, которую старик, однако, принимал с удовольствием. Стэникэ поддерживал в нем строительный пыл, сообщал ему ежедневно о ценах на известь, кирпич и цемент. Он ходил по знакомым и полузнакомым людям, чтобы раз­узнать, как воздвигаются современные дома, потому что «у меня есть дядя, который строится», и посвящал Костаке в тайны архитектуры. Огромное здание, предназначав­шееся под банк, которое было еще в лесах, обвалилось из-за плохо замешанного бетона или по какой-то другой причине. Стэникэ весьма серьезно, с пристрастием рас­спросил рабочих об этом случае, а одного из них, прожи­вавшего по улице Антим, угостив предварительно цуйкой, даже привел к старику, чтобы преподать ему теорию строительного искусства. Дядя Костаке был очень дово­лен такими беседами, тем более что подобные разговоры почти совсем подменили сам процесс строительства.