Загадка падающей кошки и фундаментальная физика

Представление работы Дагера широкой публике привело к стремительному развитию фотографических технологий стараниями энтузиастов — ученых и предпринимателей. Всего за несколько коротких лет время, необходимое для снимка, уменьшилось с нескольких минут до нескольких секунд, а затем до доли секунды. Примерно в это же время любители начали делать дагеротипные снимки своих домашних любимцев. За звание первых дошедших до нас фотографий кошек конкурируют два изображения, хранящиеся в Хотонской библиотеке Гарвардского университета; та, которую вы здесь видите, была снята где-то между 1840 и 1860 гг. Как и на дагеротипе бульвара дю Тампль, здесь отчетливо видны только неподвижные объекты. Кошка на фотографии ест, и ее голова, двигавшаяся во время съемки, видна расплывчато.

Вскоре появились и другие усовершенствования в скорости и надежности фотографического процесса, его популярность тоже многократно выросла. В 1839 г. — в том же году, когда Дагер обнародовал свой процесс, — британский ученый Генри Фокс Тальбот объявил, что работал над собственным, отличным от Дагерова, фотографическим процессом с 1835 г. К 1841 г. он усовершенствовал свою технологию и назвал ее калотипом; способ Фокса позволял за несколько минут запечатлеть изображение на бумаге в негативном виде, что позволяло легко скопировать его на множество позитивных фотографий с одного-единственного негатива^{9}. Начали открываться портретные галереи, но даже при повышенной скорости фотографии субъект какое-то время стоял совершенно неподвижно, чтобы изображение получилось четким. В это время расцвел также жанр посмертного фотографирования, то есть фотографирования умерших близких; здесь по крайней мере можно не опасаться, что объект фотографирования моргнет на камеру.

Всем стало очевидно, что тенденция развития фотографии направлена к более быстрому получению изображений; несложно было вообразить поразительные возможности, которые станут реальностью, когда съемка изображений производится почти мгновенно. В 1871 г., к примеру, некий Джон Гихон представил в Пенсильванской фотографической ассоциации некоторое усовершенствование новейшей «мгновенной фотографии», что позволяет предположить, что некоторый прогресс к тому времени уже был достигнут. «Несколько лет назад, работая под открытым небом и пытаясь получить мгновенное действие, я воспользовался простым устройством, дававшим достаточно быструю экспозицию, чтобы позволить мне поймать в кадр животное в довольно быстром движении. Перед камерой был закреплен ящик. Доска с отверстием в ней двигалась по вертикальным направляющим вверх и вниз. Все это управлялось спусковым механизмом, и падение доски с отверстием перед объективом обеспечивало экспозицию»^{10}.

Если первые фотографические процессы были ограничены скоростью протекания химических реакций на пленке, то для высокоскоростной фотографии требовалось дополнительное техническое приспособление: автоматический затвор, способный открыться и закрыться за крохотную долю секунды. Первые фотографические процессы протекали настолько медленно, что фотограф при съемке изображения мог снять и вновь надеть крышку объектива просто рукой. Чтобы получить возможность фотографировать быстро движущиеся объекты, необходимо было усовершенствовать и химические, и механические процессы фотографии.

Изобрел фотографию ученый — Ньепс, а доработал и популяризовал художник — Дагер. История любит зеркально отображать события, так что изобрести по-настоящему высокоскоростную фотографию предстояло художнику, а доработать этот процесс — ученому. Упомянутый здесь ученый — француз Этьен-Жюль Марей (1830–1904), которому суждено было произвести революцию не только в фотографии, но и в физиологии и получить первые фотографические снимки падающей кошки. Упомянутый художник за свою жизнь носил немало имен; при рождении он получил имя Эдвард Джеймс Маггеридж (1830–1904), но длительной славы достиг как Эдвард Мейбридж. Именно ему суждено было получить достоверный ответ на вопрос о том, как на самом деле движется галопирующая лошадь.

Эдвард Маггеридж родился в английском городе Кингстон-на-Темзе, и позже родные вспоминали его как эксцентричного, энергичного и талантливого ребенка^{11}. Хотя от центра Лондона Кингстон отделяло всего 16 км, это было довольно тихое место, достаточно далекое от большого города, чтобы считаться захолустным. Эдварда тихая жизнь не устраивала, и к 20 годам он перебрался в Соединенные Штаты, чтобы сделать себе имя — буквально, поскольку свою фамилию при этом он поменял на Мейгридж. Начал он в Нью-Йорке как агент издательского дома, отвечающий за работу в восточных и южных штатах, но к 1856 г. переехал на запад в Сан-Франциско и начал собственное дело — занялся книготорговлей.