Загадка падающей кошки и фундаментальная физика

Мейбридж мгновенно понял, что «Гарри» в данном случае относится к Гарри Ларкинсу — красавцу, негодяю и аферисту, с которым семья Мейбриджей свела знакомство годом раньше. Как было принято в обществе Сан-Франциско, Ларкинс в качестве официального спутника стал сопровождать Флору на публичные мероприятия, в театры и на различные собрания; сам Мейбридж подобные сборища презирал и с бóльшим удовольствием проводил время в своих фотографических трудах. Но смысл надписи на фотографии Флорадо был очевиден: отношения между Флорой и Гарри были более чем дружескими, и сын Мейбриджа, возможно, вовсе не был его сыном.

В день этого открытия Мейбридж бродил по городу в явном смятении и просил друзей присмотреть за его делами. Ближе к вечеру он сел на паром из Сан-Франциско в Вальехо, откуда уже на поезде направился в Калистогу — курортный городок, где тогда находился Гарри Ларкинс. Там, наведя справки, он взял извозчика до дома, где Гарри был в гостях, вошел в гостиную, где проходила какая-то вечеринка, и застрелил Ларкинса.

Суд, который за этим последовал, стал региональной сенсацией. Адвокат Мейбриджа построил свою защиту на утверждении о невменяемости клиента, и, что замечательно, 5 февраля 1875 г. Мейбриджа признали невиновным. Представляется, что на мнение присяжных повлияли не столько юридические доводы, сколько общественные нравы того времени. Жестокое преднамеренное убийство, возможно, казалось тогда нормальной реакцией на адюльтер. Мейбриджу повезло, но он не стал делиться своей удачей с женой. Флора, которой обиженный муж отказал как в финансовой поддержке, так и в разводе, заболела и умерла в июле 1875 г.; вскоре после этого ее сын был отправлен в приют. К моменту этих трагических событий Мейбридж уже был в Гватемале в фотографической экспедиции.

К 1877 г. он вернулся в Сан-Франциско. Помимо множества других фотографических проектов он вновь стал в сотрудничестве со Стэнфордом изучать животных в движении. Стэнфорд к тому времени расширил разведение лошадей и подготовку их к соревнованиям на несколько своих имений. Новой целью исследования было не разрешение джентльменского спора, а изучение движения лошадей с целью повышения их скорости и эффективности. В 1877 г., воспользовавшись новыми усовершенствованиями в конструкции затворов и химических процессах, Мейбридж получил более качественные мгновенные снимки Оксидента на рыси; они по-прежнему были далеки от совершенства, но с очевидностью показывали, что потенциал у этих методов есть.

Окончательный прорыв был достигнут не без помощи значительных железнодорожных ресурсов Стэнфорда. Магнат дал своим железнодорожным инженерам указание помогать Мейбриджу и оказывать ему любую техническую поддержку, какая потребуется, и ближе к концу 1877 г. инженеры разработали электрическую затворную систему, способную срабатывать в тот момент, когда объект съемки, к примеру лошадь, пробегая, порвет натянутую нить. С этим новым затвором Мейбридж смог установить вдоль скаковой дорожки целый ряд камер — 24 в конечном итоге — и получить последовательную серию снимков лошади на рыси и галопе.

Сегодня нам первым делом вспоминаются снимки принадлежавшей Стэнфорду лошади Салли Гарднер, несущейся карьером, хотя в то время наибольшее впечатление на публику, судя по всему, произвели снимки лошади на рыси. Достижение Мейбриджа почти мгновенно принесло ему мировую славу; практически никто не усомнился в том, что его работа имеет огромное значение как для науки, так и для искусства. В одном из номеров журнала Scientific American за 1878 г. его успех описывается в почти эйфорических выражениях: