Загадка последнего Сфинкса

Господин Ельцов ни в чем не отказывал своей дочери. Не отказал и на этот раз. Он несказанно обрадовался ее просьбе, и через двадцать минут черный красавец-автомобиль с шиком подкатил к конструкторскому бюро «Карелин».

Матвей уже ждал на улице. Он плюхнулся на заднее сиденье рядом с Астрой и приказал шоферу:

– Гони! У меня времени в обрез.

– На Гончарную, Миша, – кивнула она, улыбаясь парню за рулем. – Рада тебя видеть.

– Я тоже, Астра Юрьевна.

На ней было манто из шелковистого каракуля и рыси; волосы приподняты и собраны, в ушах качались серьги с белыми и желтыми камнями. Матвей понял, что часть гардероба успела незаметно перекочевать из квартиры Ельцовых на Пятницкой в его полупустой шкаф.

– Это для дела, – тут же откликнулась Астра, читая его мысли.

Он молча отвернулся и уставился в окно. Зимний пейзаж старых московских улиц был особенно хорош в ясную морозную погоду: белый снег, заиндевелые деревья, розовая дымка, пастельные фасады домов. А на Гончарной блистала на солнце красными стенами, белыми кокошниками, золотым куполом в окружении синих главок церковь Успения Богородицы. Глядя на нее, Матвей на миг забыл о том, куда и зачем они едут. У церкви на морозе просили милостыню нищие старухи, укутанные в грязные пальтишки и дырявые платки.

Ему вспомнилось, как страшно давно, в такой же точно холодный солнечный день подавал он горстью монеты, щедро насыпая их в дрожащие заскорузлые ладони нищенок. В двух шагах от входа в храм вихлялся, издавая глумливые вопли, юродивый. Только вот где это было? Неужто здесь?

– Идемте, ваше сиятельство… – окликнули его курсанты навигацкой школы, в которой он преподавал.

Он, одетый в камзол и подбитую соболем шубу, обернулся. Молодые парни стояли в ожидании, потирая от холода руки… Опять пришло ощущение, будто он – Яков Брюс: петровский вельможа, фельдмаршал, чернокнижник и кудесник…

«Мерседес» миновал церковь и остановился у дверей с полукруглым козырьком и табличкой «Студия П. А. Баркасова».

– Припаркуйся где-нибудь и жди, – велела Астра водителю. – Будем выходить, подъедешь. Я позвоню.

Карелин продолжал сидеть в машине с застывшим невидящим взором.

– Что с тобой? – наклонилась к нему Астра. – Уснул с открытыми глазами?

– А?

В первую секунду он, ничего не соображая, глядел на странную женщину в нелепом наряде, без парика, небрежно причесанную…

– Приехали! – засмеялась она. В ее черных зрачках прыгали чертики.

Астра! Баркасов! Картина… Кнопф… Сфинкс… убийства… – короткими вспышками высветилось в сознании Матвея. Он вздрогнул и очнулся, ожил.

Баркасов встретил гостей в маленьком прохладном холле, один угол которого занимала вешалка, другой – жесткие кожаные диваны, и повел к себе в кабинет. Там у стены на стульях стояла картина.

– Ну-с, сразу, как говорится, возьмем быка за рога, – посмеивался артист, пропуская «коллекционера» вперед. – Фернанд Кнопф, «Ласки»! – тоном фокусника, готового вот-вот выпустить из рукава стайку голубей, произнес он.

Астра издала слабый возглас – то ли вздох, то ли стон – и замерла, припав взглядом к полотну. Матвей оторопело стоял, не понимая, что ему следует делать. Проконсультироваться по дороге сюда он не успел и теперь молча, делая вид знатока живописи, изучал картину.

На ней были изображены молодой мужчина, скорее даже юноша с копьем и… сфинкс с женским лицом и туловищем леопарда. Сфинкс прильнул к юноше, а тот смотрел куда-то вдаль. Позади этой пары простирался скудный пейзаж и виднелась стена, испещренная какими-то знаками.

«Этого еще не хватало! – подумал Карелин. – Что за нашествие мерзких тварей?!»

Баркасов истолковал выражение его лица как сомнения в качестве копии и пустился расхваливать работу, выполненную, по его словам, неизвестным, но на редкость талантливым художником.

– Отличить такую искусную копию от оригинала сможет только хороший эксперт, – говорил он. – А вы будете любоваться изысканной символикой и тонким колоритом картины, ее удивительными образами. Ведь кисть неведомого мастера повторила все в точности… словно отразила в зеркале творение Кнопфа!

– Да, однако это все же подделка, – вяло сопротивлялся «коллекционер».

Артист воздел руки к потолку с пострадавшей от времени лепниной.

– Можно подумать, вы приобретаете картину для Лувра или галереи Уффици! – с комичной гримасой произнес он. – Или собираетесь выставлять ее на престижный аукцион!

Астра прыснула, прикрывая губы рукой. Матвей сердито кашлянул.

– Да и цена на подлинник была бы запредельная, – продолжал агитацию Баркасов. – А вы, смею предположить, не Рокфеллер.

– Истинный ценитель сразу заметит, что…