Загадка пропавшей экспедиции

1 апреля 1845 г. со Стефаном Голднером был заключен контракт на поставку консервированных продуктов. 5 мая, в день, когда Франклин уже получил разрешение на отплытие, суперинтендант Виктуаллин-ярда в Дептфорде доложил, что к настоящему моменту доставлено продукции только на одну десятую часть контракта. Через три дня Голднер пообещал, что к 12 мая будут привезены все мясные консервы, а все супы — к 15 мая. Он также попросил разрешение и получил согласие на то, чтобы упаковывать супы в более крупные емкости, чем намечалось изначально. Вполне вероятно, что в спешке недостаточно внимательно осматривали доставленные продукты и среди 8000 консервных банок могли оказаться те, содержимое которых впоследствии станет непригодно в пищу. В случае порчи значительной части провизии у экспедиции могли возникнуть серьезные проблемы.

Пока Битти разбирался с консервными банками, Роджер Ами передал на бактериологическую экспертизу образцы плоти, хранившиеся в стерильных условиях. Предварительный результат этих исследований выявил туберкулез в тканях легких у Уильяма Брэйна, хотя культуру вырастить не удалось. Однако колонию бактерий, изъятых из кишечника Уильяма Брэйна (необычная форма штамма Clostridium) создать получилось. Удивительно, что бактерии 1846 года, находившиеся в теле Уильяма Брэйна, оказались живы до сих пор.

Затем, в начале 1987 г., Уолт Коуэлл и эксперты из лаборатории в Альберте начали изучение образцов волос, взятых у Торрингтона в 1984 г. и Хартнелла и Брэйна — в 1986 г. Метод подразумевал сжигание при высоких температурах препаратов, сделанных из фрагментов волосяного покрова. Первые тесты провели на волосах, собранных на темени и затылке Торрингтона. Обнаружилась концентрация свинца от 413 до 657 мг/г, что совпало с теми предельно высокими показателями, которые были ранее отмечены для волос Торрингтона.

И только в апреле Коуэлл позвонил Битти и сообщил о результатах первых испытаний образцов от Хартнелла и Брэйна: «Ничего… Я не нашел ничего. У двух других ничего нет», — сказал Коуэлл.

Битти на некоторое время замолчал, затем ответил: «Хорошо, тогда дело оказалось сложнее, чем мы предполагали». Его мозг уже начал работать над проблемой, пытаясь разгадать эту новую загадку. Но Коуэлл, смеясь, быстро добавил: «Подожди, я тебя разыграл. Концентрация свинца очень высокая, и это бесспорно».

В волосах Хартнелла обнаружили концентрацию свинца в диапазоне от 138 до 313 мг/г, в то время как в волосах Брэйна наблюдалось примерно 145–280 мг/г. Хотя уровень содержания этого токсичного металла был не так высок, как у Торрингтона, результаты почти в двадцать раз превзошли показатели, типичные для нашего времени. Последующие тесты должны были исключить возможность внешнего загрязнения уже в XX веке, а дальнейшие исследования костей и тканей Торрингтона, Хартнелла и Брэйна — подтвердить точность результатов, полученных при исследованиях волос.

Более того, тот факт, что информация о свинцовом отравлении получена из волос, означал, что заражение произошло именно во время путешествия Франклина, а не ранее — в результате промышленного загрязнения окружающей среды Великобритании XIX века. Было много возможных источников воздействия этого токсина на членов экспедиции. Это мог сделать чай, завернутый в свинцовую фольгу, имевшая примесь свинца оловянная посуда или керамические сосуды со свинцовой глазурью. Однако основная причина крылась в консервах. Ученые подсчитали, что каждый моряк мог потреблять около ½ фунта (0,25 кг) консервированной пищи каждый второй день, и это приводило к регулярному и значительному увеличению доли свинца в организме. И, поскольку пока не нашлось точного объяснения разнящимся показателям его содержания у Торрингтона, с одной стороны, и Хартнелла и Брэйна — с другой, вероятнее всего, эти отличия объясняются разным количеством пищи, потребленной этими тремя моряками, и их должностными обязанностями на борту судна. Например, Торрингтон, как главный кочегар, мог получить большую дозу свинца из-за загрязненной им угольной пыли.

По итогам работы четырех независимых лабораторий самым важным и бесспорным результатом исследований стало то, что свинец сыграл важнейшую роль в ухудшении здоровья команд «Эребуса» и «Террора» в целом. Он стал причиной не только физического недомогания, но и психических расстройств. Потеря аппетита, усталость, слабость и колики — все это физические симптомы свинцового отравления, однако оно также может вызвать расстройство центральной и периферийной нервной системы, стать причиной невротического и неустойчивого поведения, паралича конечностей. Ученые пришли к выводу, что в немалой степени гибели экспедиции способствовали нарушения деятельности мозга у членов команды. При постоянном и продолжительном стрессе в условиях длительного пребывания в Арктике даже незначительное воздействие низкой концентрации свинца могло оказать серьезное влияние на способность людей принимать верные решения.