Загадка сапфирового креста

— Да уж. Не хотелось бы, — согласилась Марго. — Значит, поступим так. Пока ты, Варька, побежишь домой за фотографией, я изучу проспект. А если там цены не указаны, выясним по телефону. И уж потом решим, идешь ты сегодня к Евдокии или нет.

— В принципе я не думаю, чтобы это обошлось в какую-нибудь сумасшедшую сумму, — предположил Иван. — Иначе такие центры могли бы рассчитывать только на новых русских.

— А вдруг «Оазис» именно на них и рассчитывает? — Герасим подозревал худшее.

— Ладно тебе нагнетать прежде времени, — отмахнулась Марго. — Евдокия Матвеевна рассказывала бабушке, что к ней самые разные люди ходят.

Весь остаток учебного дня пятеро друзей только и думали, сможет ли сегодня Варвара попасть к Евдокии. И каждый на всякий случай прикинул, какими наличными средствами располагает. Естественно, ради дела Команда отчаянных готова была пожертвовать всеми накоплениями.

Последним уроком была география. Учительница объясняла новую тему, а потому можно было расслабиться. Ребята, то и дело поглядывая на часы, с нетерпением ожидали звонка. И, как всегда в подобных случаях, время тянулось особенно долго. Друзьям казалось, что даже секундные стрелки двигаются медленнее.

Герасим от нечего делать озирался по сторонам. Сидевший с ним за одной партой Луна вообще отключился. Монотонный голос географички убаюкивал. Глаза у Луны слипались. Поэтому, когда Герасим ткнул его в бок, Павел от неожиданности тихонько вскрикнул.

— Совсем, что ли? — он крутанул пальцем у виска.

Муму вместо ответа приложил палец к губам, а затем шепнул:

— Взгляни-ка на Яковлева.

Луна обернулся. Вова Яковлев сосредоточенно теребил мочку левого уха.

— Уже второй раз это делает, — начал взволнованно объяснять Герасим. — Я ещё на прошлом уроке засек.

— Ну и что? — ответил Луна. — Может, у него ухо чешется.

— Да ведь с тех пор ровно час прошел, — вновь жарко зашептал Муму. — Точно тебе говорю. Это не просто так.

— Погоди, погоди, — до Павла дошло только сейчас. — Он теребил левое ухо?

— Левое, — уверенно подтвердил Герасим.

— Слушай, — глаза у Луны широко раскрылись, — ведь Яковлев у нас левша. Классический левша. Даже пишет левой рукой.

— Ну, — кивнул Герасим. — Слушай, Луна, в этой школе творится что-то неладное.

Павел молчал. Подобного он не мог предположить даже в кошмарном сне.

— Ну, — наседал на него Муму. — Теперь убедился?

— Почти убедился, — ответил Павел. — Но это надо ещё как следует проверить.

— И проверять нечего, — уверенность Муму крепла с каждой секундой. — Слушай, Луна, — вдруг испугался он, — а может, это всю нашу школу кто-нибудь решил загипнотизировать? Представляешь такой эксперимент: всех в школе превратить во что-то вроде зомби.

— А на фига? — Луна не видел в этом никакого смысла.

— Он ещё спрашивает. — Герасим окончательно струхнул от собственных предположений. — Ну, чтобы потом всех нас заставить кому-нибудь беспрекословно подчиняться.

— Всех не заставишь, — покачал головой Луна. — Об этом даже Цветиков пишет: гипноз на каждого действует индивидуально. Одни поддаются ему полностью, другие — частично, а третьи даже не чешутся. Как правило, это люди с очень сильной волей и ярко выраженной индивидуальностью.

— Ну, Яковлев-то у нас, положим, никакой волей не обладает, — отметил Герасим. — И индивидуальность у него, по-моему, равна нулю.

Едва дождавшись конца урока, Луна и Муму поделились своим открытием с Иваном, Марго и Варварой.

— У страха глаза велики. — Варя ехидно глянула на Герасима.

— Вот тут ты, подруга, ошибаешься, — не согласилась Марго. — Вовка всегда был каким-то странным. Помнишь, Герасим, как он в первом классе заикался?

— Ой! А ведь правда! — воскликнул Муму. — Я и забыл. Он не просто чуть-чуть заикался. Он… жутко заикался.

— Буквально через слово, — уточнила Марго. — А когда его вызывали к доске, вообще ничего понять было невозможно. Поэтому учителя поставили его предкам ультиматум: или лечите, или придется его отчислить.

Остальные с большим интересом слушали Марго и Герасима, потому что они, единственные из всей компании, учились в «Пирамиде» с самого начала. Остальные перешли туда позже.

— В общем, стали предки возить Яковлева по разным врачам, — продолжала Марго. — Но ему ничего не помогало. Тогда они обратились к какому-то гипнотизеру.

— Что-о? — даже подпрыгнул на месте Иван.

— Думаю, именно то, — многозначительно изрекла Марго. — То есть это я сейчас понимаю. Помнишь, Гера, он ведь всего какой-то месяц к этому гипнотизеру ходил, а от заикания и следа не осталось.

— Вообще-то не помню, — признался Муму. — Но теперь он уже давно совсем не заикается.

— Зато я очень хорошо помню, — заверила Маргарита. — И учительница наша так умилялась. Только с нашим Яковлевым вскоре стали твориться какие-то странности. Он постоянно ни с того ни с сего вдруг начинал посреди уроков громко плакать.

— Почему? — удивился Иван.

— Вот этого-то никто и не мог понять, — отвечала Марго. — Так продолжалось несколько месяцев. Сперва думали, что это само пройдет, но не прошло. И тогда предки снова повели его к тому же гипнотизеру. И вскоре Яковлев плакать перестал.