Загадка штурмана Альбанова

Георгий Львович Брусилов был на три года моложе Альбанова. Он был потомственным моряком: родился в Николаеве в семье морского офицера 19 мая 1884 года. В самый разгар русско-японской войны кончил Морской кадетский корпус. Сразу же получил направление на Дальний Восток. Принимал участие в военных морских операциях сначала на миноносце, затем на крейсере «Богатырь» (его отец командовал крейсером «Громовой»). Позже на этом же крейсере участвовал в большом заграничном плавании. В 1906—1909 годах служил вахтенным начальником в отряде миноносцев, осваивающих трудное плавание в финляндских шхерах. Военная служба его не удовлетворяла, он рвался на Север. В 1910 году ему удалось перевестись на службу в Гидрографическую экспедицию Северного Ледовитого океана, в которой служил на ледокольном судне «Вайгач». По свидетельству бессменного врача экспедиции (1910—1915 гг.) Л.М. Старокадомского, именем которого назван один из островов Северной Земли, Брусилов был жизнерадостным, энергичным, смелым, предприимчивым и хорошо знающим морское дело офицером, но не обладал значительным полярным мореходным опытом.

Во время исследования побережья Чукотки, куда ледокольные пароходы «Таймыр» и «Вайгач» пришли через Атлантический, Индийский и Тихий океаны, у Брусилова, видимо, и укрепилась мысль пройти на Чукотку, а потом во Владивосток не вокруг Европы и через Суэцкий канал, а более коротким морским путем — северным. Плавания Семена Дежнева и других отважных русских мореходов прошлого были полузабыты, поэтому долгое время чуть ли не считалось, что первым обогнул северную и восточную оконечности Азиатского материка в 1878—1879 годах шведский мореплаватель Норденшельд, частично субсидированный русским торговопромышленником Сибиряковым.

Георгию Львовичу удалось заинтересовать своими планами дядю, богатого московского землевладельца Б. А. Брусилова. (Другим его дядей был А. А. Брусилов — выдающийся военный деятель, командовавший последовательно армией, фронтом и всеми вооруженными силами России, с именем которого связаны важнейшие успехи русской армии в первой мировой войне, в том числе замечательное по своему замыслу и построению наступление Юго-Западного фронта в 1916 году, которое вошло в историю под названием брусиловского прорыва. После революции знания и опыт талантливого полководца Алексей Алексеевич отдал своему народу, работая в должностях председателя Особого совещания при Главнокомандующем и инспектора кавалерии РККА.) И, добившись двадцатидвухмесячного отпуска на службе, в надежде осуществить за это время свой план, Георгий Львович покупает в Англии старую, построенную в 1867 году, но еще прочную и надежную шхуну водоизмещением в 231 тонну и называет ее «Св. Анной». По пути на восток он планирует изучать арктические и дальневосточные моря в промысловом отношении, в то же время зверобойный промысел окупит часть расходов.

28 июля (10 августа) 1912 года «Св. Анна» вышла из Петербурга и, обогнув Скандинавию, зашла в Алексан-дровск-на-Мурмане (ныне — г. Полярный), чтобы окончательно загрузиться углем, водой, продовольствием, снаряжением и забрать последних членов экипажа.

Экспедиция Г. В. Брусилова в 1912—1914 гг.

28 августа (10 сентября) она покинула Екатерининскую гавань и взяла курс на Югорский Шар — своеобразные ворота в Карское море. Здесь, ожидая, когда разойдутся льды, стояли торговые и всевозможные экспедиционные суда. Их экипажи и были последними, кто видел окрашенную в белый цвет «Св. Анну», смело ушедшую под белыми парусами в Карское море навстречу льдам.

Белые паруса «Св. Анны». Белые паруса надежды.

Надо сказать, что в 1912 году состояние льдов в Карском море было особенно тяжелым. Судам Гидрографической экспедиции, как и всем другим, пытавшимся проникнуть в Карское море, до конца навигации так и не удалось пройти дальше Югорского Шара. Впрочем, этот год в ледовом отношении был тяжелым не только для Карского моря. По данным Датского метеорологического института, составляющего ежегодные сводки ледовой обстановки, в 1912 году состояние льдов в Баренцевом море было наиболее тяжелым за последние двадцать лет. Ни одно из норвежских промысловых судов не могло войти для промысла в Карское море.

Но обо всем этом мы, к сожалению, знаем только задним числом, а тогда три русские полярные экспедиции, полные самых светлых надежд, смело уходили в плавание. Впрочем, если кто из участников их и догадывался об этом, разве возможно было остановиться: ведь если откладывать экспедицию, то не меньше чем на год, а это после долгих-то лет подготовки, волнения, тревог, недопонимания. Да и будет ли ледовая обстановка в будущем году лучше нынешней?