Загадка Скапа-Флоу

Сон не приходит. Я закрываю глаза и вижу перед собой карту Скапа-Флоу: бухта с семью входами, через один из которых я должен проникнуть внутрь. Я мысленно пытаюсь представлять свой путь.

Наконец, я больше не выдерживаю это мучительное бодрствование на койке. Я встаю и на цыпочках крадусь в офицерскую кают-компанию. Полутьма отсека насыщена странным беспокойством. Кто-то откашливается, другой ворочается в койке, третий тяжело вздыхает, четвертый поднимает голову на звук моих шагов…

В кают-компании стоит, склонившись над картой, Шпар, мой давнишний старший штурман.

— А Вы что здесь делаете?

— Господин капитан-лейтенант, мне нужно посмотреть карту еще раз, — говорит он, как бы извиняясь.

И вот мы уже вдвоем безмолвно стоим у карты и пристально смотрим на нее.

Затем Шпар спрашивает шепотом:

— Господин капитан-лейтенант, мы действительно пройдем чисто?

— Шпар, — отвечаю я вопросом на вопрос, — я что, похож на пророка?

— А что будет, если не пройдем?

— Будет то, что называют военной неудачей.

Шелестя шарнирами подвески, отодвигается шторка соседней койки. Появляется голова Копса.

— Можете меня судить судом военного трибунала, господин капитан-лейтенант, но спать я больше не могу.

— Закрой рот, и чтобы я тебя больше не видел, — шиплю я на него.

Другого способа уложить его обратно в койку просто не существует. Вздохнув, он исчезает в своем логове.

Я снова крадусь к своей выгородке и ложусь. На этот раз мне удается заснуть. Но это совершенно поверхностный сон. Сознание продолжает бодрствовать, как у дикого животного, дремлющего на звериной тропе.

В четырнадцать часов я слышу, как вахта будит кока, и скорее вижу сквозь прищур полусомкнутых глаз, чем слышу, как он проскальзывает мимо к себе, на камбуз. Чтобы не делать шума, он обмотал свои ноги тряпками.

В пятнадцать часов общий подъем. Время приема пищи. Блюдо праздничное — антрекот с зеленой капустой, и бачковые приходят на камбуз не один раз.

Я сижу за столом в кают-компании с Вессельсом, Эндрассом и Фарендорфом, который нас развлекает. Подвижный, как ртуть, он сейчас в ударе, и находит все новые темы для разговора.

Обед закончен. По лодке проходят специалисты подрывного дела и закладывают взрывные заряды. Если лодка окажется в руках противника, мы взорвем ее.

Я еще раз прохожу через все отсеки и даю последние инструкции. Каждый проверяет свой спасательный жилет.

Старший штурман раскладывает карты. Верхняя вахта надевает водонепроницаемые прорезиненные комбинезоны.

Девятнадцать часов. Наверху уже ночь. Короткие команды: «Приготовиться к всплытию!», «Из уравнительной за борт!». Насосы откачивают избыточную воду из цистерны, и старший инженер-механик Вессельс докладывает приглушенным голосом:

— Лодка всплывает… метр над грунтом… два метра над грунтом…

Тонкое пение электродвигателей, и лодка поднимается к поверхности моря.

Я поднимаюсь в боевую рубку к перископу. Осматриваю горизонт. Ночь… Я перевожу дыхание и командую:

— Всплывать!

Сжатый воздух устремляется в цистерны, с шумом вытесняя из них воду. Лодка покачивается, как опьяневшая после длительного пребывания на глубине, и застывает на ровном киле. С глухим щелчком открывается рубочный люк. Снаружи врывается поток свежего воздуха.

Мы быстро поднимаемся на мостик: я, оба вахтенных офицера и боцман.

Я напряженно всматриваюсь в темноту и прислушиваюсь к внешним звукам. Но ничего постороннего, ничего подозрительного. Безветрие, штиль. Только легкие пологие волны набегают со стороны берега.

Следуют доклады наблюдателей: «С левого борта чисто…», «С правого борта чисто…», «По корме чисто…»

— Провентилировать лодку! — командую я, и оба вентилятора с гулом начинают работать.

— Оба дизеля, товсь!

И снизу слышен приглушенный ответ:

— Готовы оба дизеля!

— Стоп, электродвигатели! Оба дизеля, малый вперед!

С привычным, ровным гулом начинают работать дизели, и лодка устремляется вперед, подняв носовые буруны.

Постепенно глаза привыкают к ночной темени. И вот уже отчетливо, даже слишком отчетливо, становится видным все вокруг: лодка, набегающие волны и темная лента отдаленного побережья.

— Удивительно светлая ночь, — говорю я.

Небо подсвечено не от луны, а само по себе, каким-то внутренним светом. Как будто включен огромный софит, где-то там, за горизонтом. Да это же северное сияние!..

Для меня это, как удар. О нем никто не подумал, и мы не приняли его в расчет!

Для предприятия была выбрана ночь новолуния. Казалось, что этого вполне достаточно для обеспечения скрытности действий. И вот теперь светло, как в сумерки, а северное сияние усиливается, и вокруг становится все светлее. Кроме того, северный ветер сносит легкую облачность, и небо проясняется для сияния.

Выход в море.

Может быть, стоит отказаться от сегодняшней попытки, и переждать еще одни сутки на грунте? Ведь две ночи подряд северное сияние в этих широтах бывает очень редко.

Я поворачиваюсь к Эндрассу:

— Ну, Энгельберт, как тебе все это?

— Хорошая подсветка, господин капитан-лейтенант, — спокойно отвечает он.

И в тот же момент я слышу, как Фарендорф шепчет сигнальщику: