Загадка старика Гринвера

— Я же говорю, что на уровне слухов. Непонятно даже, откуда они пошли, но некоторые верили, особенно после того, как в последние три дня жизни хозяин с дочерью не расставался. Она даже горячее вино ему приносила, хотя обычно это делал Оборн. Стал капризен, постоянно жаловался на плохую еду.

— Плохую еду?

— Да. Говорил, что она с каким-то металлическим привкусом. Ну с каким она может быть привкусом? Я её сам проверял на кухне.

— С металлическим? — Наташа нахмурилась. Что-то ей это напоминало. — А собака?

— Что собака? — удивился смене темы Джеральд.

— От чего она умерла?

— Да кто её знает? Джен заболел практически вместе с хозяином. Возможно, заразился от господина. Пёс ведь всегда с ним был, даже ел то же самое.

— В каком смысле?

— В столовой рядом сидел. Там для него и миску ставили с едой, но господин Лориэль практически всегда что-нибудь ему давал из своей тарелки.

— Понятно. — Наташа встала. — Спасибо, пока вопросов больше нет. Надо обдумать кое-что. Если что, я могу с вами ещё поговорить?

— Конечно.

— В таком случае вы не проводите меня к выходу? — Девочка улыбнулась. — Я ещё плохо знаю дом. Хочу прогуляться в парке.

— Скоро обед, госпожа…

— Передайте господину Горту, что я не хочу есть и на обед не приду. Возможно, мне придётся даже уехать.

— Уехать? В этой одежде?

Наташа глянула на себя и хмыкнула. Уже почти привыкла к местному мальчишескому наряду. Даже не замечала.

— Да, уехать. У меня, честно, нет аппетита, я просто хочу побыть одна.

Джеральд проводил девочку до главного входа и ушёл по своим делам. Наташа какое-то время стояла на верхней ступеньке, глядя на парк, потом медленно спустилась и побрела по тропинке. Даже сама не заметила, как оказалась на знакомом холме с цветником. Она в задумчивости подошла к скамейке и попинала её. Села, но не на скамейку, а рядом, прислонившись к ней и прикрыв глаза.

— И на кой мне всё это надо?

Ответа не было. Наташа вздохнула, пошарила в сумке и достала записную книжку старшего Гринвера. Открыла на первой странице и начала читать. В основном тут были записи с напоминаниями о встречах с разными людьми, пометки для памяти, попадалось и кое-что из хобби Лориэля. Заметки по тому или иному экспонату, цитаты из каких-то источников о разных направлениях в живописи или скульптуре рорнейцев. «Готик — считается, что автором этого направления стали скульптуры Вершейской провинции, стоявшей на неизмеримо более высоком культурном уровне по сравнению с метрополией на момент завоевания. Родилось как протест против оккупантов. Рорнейцы этому не препятствовали, полагая, что пусть лучше покорённые выражают протест таким образом, лишь бы не с помощью оружия. Астон — вид живописи углём на досках. После окончания работы доску покрывали специальным лаком, обеспечивающим сохранность картины. К сожалению, в огне гражданской войны погибло много астонов, и до нашего времени дошло не очень много экспонатов. См. экспонат номер шестнадцать от такого-то числа».

Этот человек и во время работы думал о своих экспонатах. Вот уж увлечённая натура.

Наташа пролистнула дальше. Опять пометки о назначенных встречах, наброски для переговоров о заключении каких-то сделок и опять про рорнейцев: «Особенно велики успехи рорнейцев были в накоплении магии — так называемом ошоне. До сих пор никто не может полностью повторить технологию изготовления ошона, хотя метод и применяется повсеместно. Однако лучшие образцы современного ошона — лишь бледное подобие имперского. Применять ошон на практике всё равно что из пушки стрелять золотом, но при некоторых магических процедурах этот материал незаменим. Главная проблема с ним — продолжительность изготовления, с чем ничего поделать нельзя. Как не смогли победить эту проблему имперцы, так не получается до сих пор ни у кого. К сожалению, мне так и не удалось добыть ни одного образца. На все каким-либо образом появляющиеся на рынке образцы накладывает руку Совет Магов, да и стоимость запредельная. Но мне хочется хотя бы раз просто подержать его в руке».

А наш глава Гринверов, оказывается, в душе романтик. Наташа хмыкнула. «Хотя бы подержать». Забавно. Дальше снова сухие цифры с пометками, и опять: «Соединение несоединимого. Это искусство зародилось практически перед самым крахом империи, когда пресыщенным правителям требовались всё более и более экзотические зрелища. Суть его была в том, чтобы соединить разные направления в искусстве. Например, написание картины на статуях, авангардизм, объединённый с классицизмом. Примеры можно приводить до бесконечности. Некоторые образцы этого искусства выставлены в имперском музее Корта. Все мои попытки купить часть коллекции закончились провалом. Император тоже оказался любителем рорнейского искусства. Надеюсь, его наследник будет больше нуждаться в деньгах, нежели в этих экспонатах».