Загадка страха. На чем основан страх и как с ним быть

Несомненно, переход от бодрствования к сну и наоборот — процесс прерывный, постоянно нарушающий преемственность. У маленького ребенка этот аспект стоит на самом первом плане, ибо, как мы видели, ребенок либо абсолютно спит, либо абсолютно бодрствует. Опыт преемственности возникает, как мы опять-таки видели, в первую очередь за счет постоянного подтверждения факта материнской защиты. Что мать сообщает новорожденному в первую очередь? Порождающий доверие опыт, что любое телесное неудобство, любой телесный дискомфорт, из-за которого ребенок ощущает себя как бы втянутым в состояние бодрствования, тут же устраняется, чтобы восстановилось ощущение «мягкой колыбели», телесного комфорта. На первых порах бодрствующее сознание еще не может противиться такому соблазнительному ощущению комфорта и быстро «засыпает». Но мало-помалу, пока организм заодно постепенно привыкает к пище и крепнет, благодаря материнской заботе возникает некое фундаментальное ощущение, первичная фундаментальная уверенность, которую можно назвать доверием к собственному телу. Тело, точнее ощущение тела своим домом, становится надежной опорой. Вскоре оно перестает быть лишь входной дверью для сна или бодрствования, но становится гарантом преемственности. Прислушиваясь к своему организму, ребенок воспринимает нечто знакомое, привычное, неизменное; это регулярное возвращение домой, в собственное тело, засыпание и пробуждение в нем — начальная форма самосознания, опора всех остальных, более зрелых форм. Теперь мы все чаще наблюдаем, как малыш начинает осваивать «сумерки», бодрствовать в состоянии телесного комфорта, переходить к «позитивному, спокойному состоянию бодрствования» и наслаждаться им. Порой он растягивает удовольствие при засыпании и пробуждении, тихонько лепечет, играет пальчиками. Ребенок уже не засыпает сразу после кормления и пеленания и не разражается горьким плачем сразу после пробуждения.

Такое возникшее у ребенка самовосприятие в надежности и непрерывности пребывания в собственном теле Рудольф Штайнер в набросках антропософского учения о чувствах называет чувством жизни: устойчивое самоощущение в постоянстве земного бытия. Именно оно обеспечивает необходимую близость к сфере сна при бодрствовании. Опираясь на сказанное выше, можно сказать так: мы постоянно носим с собой сон, ибо наше тело всегда при нас. В обычной жизни отдельные части нашего существа, не подверженные особым переменам в зависимости от времени суток, спят всегда. Такая непрерывность в прерывном ритме сна и бодрствования воспринимается чувством жизни как чувство телесное, чувство самовосприятия. Благодаря этому чувству мы постоянно остаемся вблизи сферы сна. Когда на нас нападает страх, данная чувственная функция нарушается подобно тому, как нарушается слух при шумовом шоке или зрение при ослепительно ярком свете, ведь страх полностью выдергивает нас наружу, вырывает из этой близости к сфере сна. Судорожный зажим тоже можно расценивать как неудачный результат панической попытки восстановить восприятие чувства жизни.

Но страх подрывает не только чувство жизни. Наряду с этим существует другое «базовое» чувство, теснейшим образом связанное с первым, — осязание. В учении Рудольфа Штайнера о чувствах осязание описывается гораздо дифференцированнее и подробнее, чем в общепринятой традиции. Развивая идеи Штайнера, Карл Кёниг особо подчеркивает взаимосвязь между страхом и осязанием[79]. Коротко говоря, функция данного чувства — обеспечивать нам отграниченность от внешнего мира, ощущение телесной конфигурации относительно окружающего пространства. Всякий раз, когда внешний мир так или иначе соприкасается с нами или когда мы соприкасаемся с ним, мы через осязание, сенсибилизирующее всю поверхность тела, ощущаем границы своей периферии, своего тела. У ребенка это ведет к постепенному формированию того, что называют «образом тела».

Если чувство жизни дает нам в первую очередь опыт непрерывности, преемственности, то осязание, или чувство границы, позволяет соблюдать дистанцию с внешним миром. Восприятие телесной границы, со временем все более и более отчетливое (не в последнюю очередь благодаря действиям матери по уходу за ребенком), — предпосылка развития четкого восприятия душевной (личной) границы. В гл. I.3 мы уже упоминали о тесной связи кожной границы с границей «Я». Осязание образует «защитный слой», формирует опыт оболочки, необходимый для развития чувства жизни. Чувство жизни поддерживается извне через осязание, а осязание — изнутри через чувство жизни. Когда нападает страх, подрывается и то и другое. О нарушении осязания свидетельствует описанное ощущение «утечки», утраты себя, «расплывания» телесного образа. Из-за этого нам кажется, будто нас лишили оболочки и отбросили в состояние раннего младенчества, когда телесная граница была нечеткой и поэтому отсутствовала предпосылка для того фундаментального ощущения своего тела домом, которое необходимо для обретения мужества к жизни через веру в наличие смысла.