Загадка Таля. Второе я Петросяна

Сколько здесь общего! Даже возраст партнеров совпадает! Ласкеру, когда он защищал свой титул, был 51 год, как теперь Ботвиннику. Претенденту Капабланке было тогда 33 года, как ныне Петросяну…»

«Наряду с различиями, — писал затем Эйве, — стиль Ботвинника и Петросяна показывает известное сходство. И Ботвинник, и Петросян ценят солидную игру; только Ботвинник перемещает центр тяжести в область тактики, а Петросян — в область стратегии».

Это последнее утверждение Эйве было очень любопытным и имело прямое отношение к вопросу — как играть? Оно не совсем увязывалось с традиционной точкой зрения, гласившей, что Ботвинник менее уверенно чувствует себя в тактической борьбе.

Даже сам чемпион не опровергал этого мнения. В книге, посвященной матч-реваншу со Смысловым, Ботвинник в комментариях к седьмой партии, между прочим, заметил: «Здесь сказалась моя старая „болезнь“ — слабость комбинационного зрения». По-видимому, примерно такого же взгляда на тактические способности Ботвинника придерживались и Смыслов, и Таль и соответственным образом вели матчевую борьбу.

Это мнение так прочно владело умами, что перед матчем многие крупнейшие авторитеты, в том числе, например, Таль и Корчной, высказывали предположение, что претенденту выгодно будет несколько изменить свой стиль и играть острее, рискованнее, чем обычно.

Незадолго до матча Таль заявил в интервью:

— Мне кажется, что конфликт между пробивной силой Ботвинника и непробиваемостью Петросяна станет одной из важнейших проблем матча.

В том же интервью Таль высказывал предположение, что Петросян столкнется с необходимостью играть несколько не в своем стиле. Поэтому не исключено, что полотно шахматного художника Петросяна образца 1963 года не будет репродукцией с его партий последних десяти лет.

— Конечно, — резонно продолжал далее Таль, — одно дело — высказывать подобные предположения, и совсем другое — их осуществлять. Стиль так же трудно менять, как и характер, особенно перед самым ответственным в жизни соревнованием…

Собственно, уже в этих словах можно найти объяснение того, почему Петросян не стал вносить перед матчем какие-либо изменения в свой стиль. Было и еще несколько причин, хотя хватило бы вполне и этой одной.

Петросян ведь вообще не любил менять что-либо в своей игре. И если он и наступал иногда на горло собственной песне, то лишь в тех случаях, когда песня эта не удовлетворяла не только слушателей, но и, прежде всего, его самого. И чего ради должен он ставить себя в сложные, непривычные условия именно теперь, когда его стиль полностью оправдал себя и позволил ему стать претендентом?

Да и, откровенно говоря, Петросян довольно скептически относился к общепринятой оценке комбинационных способностей чемпиона мира. То, что Ботвинник открыто признавался в «слабости комбинационного зрения», Петросяна не успокаивало, а только настораживало. Смыслов и Таль попались на эту удочку, они делали ставку именно на «старую болезнь» Ботвинника, а чем это кончилось?

Нет, Эйве, пожалуй, ближе всех к истине, и поэтому — никаких иллюзий, никакого самообольщения по поводу тактической слабости соперника. А раз так, значит, остается одно — играть «по позиции», то есть играть «по Петросяну», играть так, как он умеет, как он любит, как он привык.

Все это было по меньшей мере логично. И все это было, одобрено его новым тренером — гроссмейстером Исааком Болеславским. С этим спокойным, даже несколько флегматичным человеком Тигран ездил вместе еще на турнир претендентов 1959 года. Сам в недалеком прошлом один из претендентов на мировое первенство, шахматист универсального стиля, Болеславский пришелся по душе Петросяну своей невозмутимостью, спокойствием, самокритичностью. Именно эти качества Петросян больше всего ценил в людях вообще и в шахматистах в особенности.

Итак, принципиально важное решение было принято. Петросян при этом исходил из убежденности, что в разыгрывании простых, стратегически ясных позиций и даже в эндшпиле он не уступал чемпиону мира. Кроме того, Петросян верил в свое искусство защиты. Поэтому, скажем, в игре черными он по совету своего дебютного консультанта гроссмейстера Алексея Суэтина остановил свой выбор на принятом ферзевом гамбите.

Это было рискованно, так как дебют этот дает белым свободную и даже инициативную игру, с одним, однако, непременным условием: начинать решительные действия надо сразу, без промедления, иначе черные успеют упростить позицию, и тогда скажется слабость изолированной пешки в центре (а выигрывать изолированные пешки Петросян умел уже в юные годы).

Правда, Ботвинник выиграл немало партий с изолированной центральной пешкой, но это было в молодости, теперь же он не охотник спешить, торопливость ему не по нутру, он любит обстоятельно подготовить штурм. Стало быть, после окончания дебюта и перед началом наступления белых образуется своего рода пауза, которую черные постараются обратить в свою пользу. Подобную же стратегию с учетом психологических факторов Петросян наметил и в игре белыми.