Загадка тетрадигитуса

В остальном "Горыныч" практически не пострадал. Пятеро легко раненых во время абордажа да дырки в парусиновых стенках ангара, куда угодил снаряд с "Орландо" – вот, собственно, и всё. Главный калибр британца мог бы наделать куда больше бед, но такого шанса им не дали – пока "Новороссия" корректировала стрельбу "Корнилова" и "Горыныча", мы с Кухаревым несколькими очередями очистили от орудийной прислуги барбеты, после чего положили тех, кто выскочил на палубу, чтобы заменить погибших. Ответной стрельбой из винтовок англичане проделали в арборите гондолы целых три дырки, но это был единственный их успех в первой в истории войн попытке отражения воздушного налёта.

Теперь уцелевшие лайми кукуют под охраной в трюме (на бывшем трансатлантике полно свободного места, так что пленных было решено разместить у нас), а корабельный врач торопливо обрабатывает раненых. Я же стою на мостике и провожаю взглядом медленно оседающий в воду броненосец – несомненное свидетельство нашей победы, за которую пришлось заплатить немалую цену. На "Мономахе" полтора десятка убитых и не меньше тридцати раненых; на месте гибели "Рынды" из воды подняли меньше ста человек из четырёхсот. В списках погибших значатся командир корвета, капитан 1-го ранга Ф. К. Авелан, а так же мичман Александр Романов, четвёртый сын великого князя Михаила Николаевича и Ольги Фёдоровны, внук Николая I. В нашей истории Великий князь Александр Михайлович совершил на "Рынде" кругосветное путешествие, побывал в Сиднее по случаю празднования 100-летия британской колонии в Австралии – после чего с чистой совестью занялся прочими своими великокняжескими делами. Здесь же события развивались иначе: вдохновлённый примером Георгия (между прочим, тот младше по возрасту), Великий князь попросил оставить его служить на корвете, принял участие в средиземноморском походе отряда Дубасова – и вот, стал первым, уж не знаю, за сколько лет, членом венценосной семьи, погибшим в бою. Что ж, у цесаревича, как и у всех его многочисленных родственников (не считая столичного придворного общества и высшего света) появился повод для траура, а счёт к Британии в этой едва успевшей начаться войне уже вырос на целого представителя правящего дома.

Я слишком циничен? Зря, наверное – ведь я совершенно не знал погибшего. Возможно, тот был славным малым, ничем не уступающим тому же Георгию – одно то, что Великий князь, если верить выжившим с "Рынды", отказался уходить с гибнущего корвета и до последнего руководил погрузкой раненых в шлюпки, говорит в его пользу. Тела не нашли, так что не лежать Александру Михайловичу рядом с длинной чередой предков, в фамильном склепе Романовых. Но ничего – в море хватит места для всех, и для Великих князей и для простых матросов, и для тех, кто сложил головы под "Юнион Джеком" и для тех, кто погиб под сенью Андреевского флага. Как там у любимого поэта отца?

"…Наше море кормили мы тысячи лет
И поныне кормим собой,
Хоть любая волна давно солона
И солон морской прибой:
Кровь англичан пьёт океан
Веками – и всё не сыт.
Если жизнью надо платить за власть —
Господи, счёт покрыт!.."

Англичане, русские – морю всё равно. Оно, как и смерть, не разбирает ни подданства, ни нации.

Вечная память…"

* * *

Средиземное море.

Где-то на подходах к Гибралтару.

Семёнов поднялся на мостик. Для этого пришлось попросить разрешения артиллерийского лейтенанта, выполняющего обязанности старшего офицера – флотская дисциплина неумолима. Разрешение было получено, и теперь он стоял на крыле мостика и смотрел на полощущийся в трёх кабельтовых впереди Андреевский флаг на корме "Владимира Мономаха". Широкая пенная дорожка расходилась по сторонам, и форштевень "Горыныча" резал её, как нож кондитера режет меренги.

Вечерело. Иван и Николка дрыхли в своих каютах, вымотанные перипетиями этого дня, а сам Олег Иванович, остро переживавший собственную никчемность – морское сражение он наблюдал с полубака, не желая путаться под ногами у людей, занятых делом, – никак не мог найти себе места.

– Идём к Гибралтару, Сергей Алексеевич? – спросил Семёнов. Никонов кивнул.

– Да, Фёдор Васильевич решил рискнуть и идти на прорыв. По мне – так вполне разумное решение…

Олег Иванович кивнул. Капитан первого ранга Дубасов, будущий вице адмирал и генерал-адъютант, московский генерал-губернатор и палач Декабрьского вооружённого восстания, искалеченный бомбами эсеров – любопытно, как сложится его судьба в этой реальности? Если он, и правда, сумеет вывести отряд из ловушки Средиземного моря, то милости и награды ему обеспечены…