Загадка Веры Холодной

Веру передернуло. Какой ужас – очнуться в холодной воде, захлебываться, не имея возможности спастись или позвать на помощь. Тяжелый камень тянет вниз, на дно, вода проникает в легкие… Страшно. Разве могут люди делать такое с людьми?

– А вот господин Декассе идеально подходил для этой цели. Особенно с учетом своей вечной стесненности в средствах и великой тяги к женскому полу. От человека, испытывающего денежные затруднения, можно ожидать чего угодно в обмен на хорошую плату. Добыл ценные сведения, но передал их не своему начальству в Париже, а австрийскому Генштабу в Вену. Свое начальство так и так жалованье платит со всеми положенными надбавками, чего бы у австрийцев дополнительно не поживиться? Они разыграли все мастерски. Холодный детально обосновал необходимость привлечения новой заштатной сотрудницы, непременно – молодой женщины из общества. Хорошо расписал все выгоды, которые вы могли бы принести, и представил план вашего использования…

– И как он хотел меня использовать? – быстро спросила Вера.

– Для сбора сведений, а деталей я уже не помню, – уклонился от ответа Ерандаков. – Да и не важно это, все равно таким образом вас никто не собирался использовать. Вас собирались убить. В определенном месте при особых обстоятельствах. Итак, Холодный привлек вас и отправил с ложным заданием к Спаннокки, который был в курсе всего. Он притворился, что разоблачил вас и завербовал…

– Но зачем надо было отправлять меня к Спаннокки? – удивилась Вера. – Вы же говорите, что Спаннокки хотел остаться в стороне…

– Страховались на случай каких-либо срывов, – объяснил Ерандаков. – Не всякий план, даже самый хороший, осуществляется. Если бы что-то сорвалось с Декассе, как оно и случилось, то после вашей гибели к нам какими-нибудь достоверными и не вызывающими сомнений путями попала бы ваша расписка о сотрудничестве с австрийцами. И стало бы ясно, что именно вы передали им сведения. Увы, по плану человека, бывшего братом вашего мужа, вам было суждено погибнуть для его спасения.

– Никогда не могла бы предположить… – У Веры перехватило дыхание. – Чтобы Алексей… Как он смог так меня обмануть?

– Вера Васильевна, вы такая юная и совсем еще не знаете жизни. – Ерандаков по-доброму, отечески, улыбнулся, и взгляд его на мгновение потеплел. – Холодный обманывал всех нас, бывалых служак, прошедших огонь, воду и медные трубы. Я девятый год в Корпусе служу[58]. До этого столько же в армии прослужил, все, казалось бы, перевидал, но… Эх, да что там говорить! Ему все доверяли, даже покойный полковник Манзевитый, Роман Кириллович, царствие ему небесное. – Ерандаков перекрестился. – Холодный был коварным и осторожным человеком. Знаете, как мы его заподозрили? Методом исключения. Исключили всех, кого можно было исключить, и остался в списке один только штабс-капитан Холодный. Кстати, когда его спросили, почему он выбрал на роль жертвы жену своего родного брата, неужели никого другого найти не мог, он рассмеялся и ответил, что брата своего он всю жизнь ненавидел и не мог упустить такую возможность, как он выразился, «убить двух зайцев» – и себя обелить, и брату боль причинить.

Ерандаков помолчал немного, а затем сказал:

– Думаю, что об этом вы можете рассказать вашему мужу. Он имеет право знать, кем на самом деле был его покойный брат, кем на самом деле был человек, которого он считал своим братом. Только в лишние подробности не вдавайтесь…

– В лишние подробности вдавался Алексей, – сказала Вера. – После того как в Сокольниках на моих глазах убили мою подругу, у меня была горячка. Я как-то проговорилась обо всем этом, муж услышал, спросил Алексея, тот ему рассказал. Что именно рассказал, я не знаю, но могу предположить, что рассказал многое. Владимир на него очень сердился.

– Тоже ведь неспроста рассказал, наверное, – вздохнул Ерандаков. – Досадил брату, заставил за вас волноваться. Муж вас, наверное, очень сильно любит?

Вера предпочла не отвечать на этот вопрос, показавшийся ей совсем неуместным. И ответить «да, любит» с полной уверенностью она бы уже не смогла. Все так непонятно, неопределенно, неоднозначно. «Жизнь – клубок, который не распутать», – любит повторять бабушка. Когда-то эти слова казались Вере смешными. Когда-то…

– Любит, – утвердительно сказал полковник. – Могу представить, как он за вас волнуется. Значит, знает? И про то, что вы сегодня сюда пришли, тоже знает?

Вера кивнула.

– Ну что ж, раз знает, то знает. Адвокаты умеют хранить тайны. Мужу можете рассказать, если захотите, Вера Васильевна. Больше никому.

Вера снова кивнула.

– Через своего агента отставного ротмистра барона фон Унгерн-Штернберга… Знаете такого?

Вера отрицательно покачала головой.

– Что с вами, Вера Васильевна? – забеспокоился Ерандаков. – Вы только что разговаривали, а сейчас все молчите. Если в горле пересохло, то выпейте водички. Или распорядиться, чтобы чаю принесли?

– Все хорошо, благодарю вас, Василий Андреевич, – Вера понадеялась, что она правильно запомнила имя и отчество Ерандакова. – И чаю не надо, пить совсем не хочется.