Загадка воскресшей царевны

– Дорогие дамы! – с материнской ласковостью проговорила Теа Малиновская. – Давайте отдохнем. Нельзя на ночь читать такие возбуждающие воображение вещи, как статьи о бедных девочках, убитых в самом расцвете юности. Неудивительно, что ваша фантазия разыгралась не в меру. Позвольте мне дать вам успокоительное. А утром, когда вы обе хорошенько отдохнете, выспитесь и увидите, что все страхи разошлись, сможете снова поговорить об этом – уже без истерик.

– Сама истеричка, – буркнула Пойтерт.

Теа Малиновская с трудом сдержала усмешку, глядя на ее беспорядочные телодвижения.

– Нас всех согнали ночью в подвал, – вдруг заговорила «фройляйн Унбекант» голосом, лишенным всякого выражения. – Мы даже не успели одеться толком. Нам пробормотали какой-то невнятный приговор, а потом охранники выхватили револьверы. Мы метались по этой тесной комнатушке в надежде укрыться от пуль, но это было бессмысленно. Горничная кидалась туда-сюда, пыталась спрятать лицо в подушку… Я почувствовала, как одна из моих сестер падает на меня. Я хотела ее поддержать, но не удержалась на ногах, мы вместе упали. Нет, сначала меня что-то ударило под лопатку…

Теа Малиновская, слушавшая ее с открытым от изумления ртом, сразу вспомнила шрамчик под правой лопаткой «фройляйн Унбекант» – она видела его, помогая пациентке принимать ванну.

– Да-да, ударило под лопатку, – продолжала бормотать девушка, – я упала, а сестра рухнула на меня и прикрыла, наверное, от новых выстрелов. И все же я потеряла сознание. Очнулась в какой-то телеге и долгое время не понимала, что со мной происходит: металась в жару. Оказалось, какой-то солдат из числа охраны, когда выносили трупы, увидел, что я жива, пожалел меня и спрятал. Этого сначала не заметили, а когда спохватились, было уже поздно. Он увез меня из Перми, а потом тайком вывез из России в Румынию. Мы ехали втроем – он, я и его жена. Чтобы оплатить расходы, он по дороге продавал драгоценности, которые были зашиты в мою одежду… Да, у нас у всех, у сестер, одежда была буквально нашпигована драгоценностями. Некоторое время мы оставались в Бухаресте, потом его жена умерла. Я боялась оставаться с ним. Кто-то… не помню кто, доставил меня в Берлин. Тут я не знала, что делать и как быть, и от отчаяния бросилась в Ландвер-канал.

Весь этот монолог девушки Мари-Клара Пойтерт сопровождала страдальческой мимикой и жестикуляцией, достойной актрисы шекспировского театра «Глобус». Вернее, актера, поскольку в шекспировском театре «Глобус» женские роли исполнялись мужчинами.

– Слышите?! – прошипела она, торжествующе глядя на Малиновскую. – Такие подробности знать может только истинная дочь злодейски убитого русского царя!

Теа Малиновская тем временем немного освоилась с происходящим. Она взяла журнал, пробежала глазами статью под названием «Lebt eine Zarentochter?»[65] и засмеялась.

Как все просто, оказывается! Про расстрел в каком-то подвале написано в этой статье.

– А ведь вы ошибаетесь, – ласково сказала она. – Здесь написано, что царскую семью убили в городе под названием Екатеринбург, а вы говорите, что ваш рыцарь, ваш спаситель, этот солдат вывез вас из города под названием Пермь…

«Фройляйн Унбекант» растерянно моргнула.

– Конечно, Екатеринбург, конечно, – забормотала она. – Разве я сказала из Перми?

– Она сказала из Екатеринбурга! – возмущенно пропищала Мари-Клара Пойтерт.

– Ну вот что! – прихлопнула ладонью по журналу Теа Малиновская. – Или вы сейчас же отправляетесь по своим палатам, или я вызываю дежурного врача, который вкатит вам по хорошей дозе успокоительного.

– Хорошо! – кривляясь, выкрикнула Пойтерт. – Мы уйдем! Но завтра мы вернемся к этому разговору.

«Завтра будет уже не мое дежурство, – подумала Теа Малиновская. – Завтра делайте что хотите!»

– Конечно, конечно, – пробормотала она ласково. – А сейчас – спать!

– Позвольте проводить вас в опочивальню, ваше высочество! – провозгласила Мари-Клара Пойтерт, снова подскочив в некоем подобии реверанса, и подставила согнутую калачиком руку «фройляйн Унбекант».

Та оперлась на предложенную руку и удалилась, ступая медленно и важно. Рядом подпрыгивала и подскакивала Пойтерт.

Теа Малиновская задумчиво посмотрела вслед.

Конечно, эта статья в журнале произвела такое воздействие на «фройляйн Унбекант», медсестра в этом не сомневалась, а Пойтерт – просто истеричка-шизофреничка, и на их поведение можно было бы не обращать особого внимания… однако Малиновская вспомнила, что «фройляйн Унбекант» читала по-русски какие-то непонятные стихи.

Все-таки она может быть русской.

Нет, все не так просто, как кажется! Разумеется, утром надо сообщить о случившемся дежурному врачу. Однако прямо сейчас стоит сделать один звонок.