Загадка XIV века

Все предрекало апокалипсис. Герцог Анжуйский разрешил медицинскому факультету университета Монпелье вскрывать по одному трупу в год, и в 1376 году, глядя на такой труп, заметил, что население сильно сократилось из-за эпидемий и войн, и, «если этот ход событий продолжится, миру придет конец». Под влиянием страшных и непредвиденных происшествий взвинченные умы обратились к магии и сверхъестественному. Французский инквизитор в 1374 году спрашивал у папы, обращает ли тот внимание на колдунов, и Григорий XI заверил, что будет усиленно их преследовать. С начала столетия папство принимало карательные меры в отношении всего сверхъестественного, особенно во время сверхактивного правления Иоанна XXII. В двадцатых годах XIV века папа Иоанн издал несколько булл, в которых называл колдунов еретиками и приказывал их карать, поскольку они заключили «договор с преисподней», оставили Бога и идут на поводу у дьявола. Их книги с магическими заклинаниями папа приказал найти и сжечь. Впрочем, вопреки буллам, случаев преследования отмечено мало, пока не наступила вторая половина века, когда колдовство и демонология не обрели новую жизнь, и тогда были приняты новые суровые меры. В 1366 году совет Шартра приказал каждое воскресенье во всех приходских церквях предавать колдунов анафеме.

Демонология и черная магия были противоположностью ереси, но религиозность в них отсутствовала, поскольку те, кто их исповедовал, искали союза не с Богом, а с дьяволом. На своих обрядах адепты славили Люцифера, называя его царем небесным, верили в то, что он и другие падшие ангелы захватят небо, а архангел Михаил со товарищи отправятся в ад. Договор с дьяволом предлагал удовольствия без раскаяния, радости плотской любви, удовлетворение земных амбиций. За все это требовалось платить вечным адским огнем, во всяком случае многие ожидали этого в Судный день. Демонология, как и всегда, была не более чем помрачением ума, и все-таки церковь считала ее опасной.

Распознать, какая магия является законной, а какая дьявольской, представлялось проблематичным. Уважаемые колдуны заверяли, что, благодаря крещению и изгнанию бесов, их восковые или свинцовые изображения набирают силу, а обряды освящены; мол, Господь добился послушания демонов, и Господу угодно их искусство, поскольку желания людей исполняются. Теологи такие претензии отвергали. Даже если колдуны возвращали загулявшего любовника или излечивали больную крестьянскую корову, помощь они оказывали вне дозволенного церковного канона, без священников и святых. По мере того как времена становились все мрачнее, магию и колдовство все чаще воспринимали как договор с сатаной.

Женщины обращались к колдовству по той же причине, по которой они впадали в мистицизм. В 1390 году в Париже одну женщину подвергли пыткам за то, что она применила магию к неверному любовнику: уйдя к другой, тот сделался импотентом. В результате и колдунью, и неверного любовника сожгли на костре. На следующий год еще две женщины были приговорены к смерти по обвинению в причинении вреда ( maleficiam). Поскольку в судах применялись пытки, обвинители вытягивали из людей любые признания, в том числе об обладании бесовской силой; а поскольку обвиняемые зачастую были слабоумными или фанатиками, они тотчас сознавались в наличии у себя таких способностей. Они признавали, что общаются с демонами, утверждали, что заключили договор с дьяволом из-за вожделения или из чувства мести. Говорили, что принимают участие в дьявольских обрядах, летают по ночам и сношаются с дьяволом, принимающим облик огромного черного кота, или козла с горящими глазами, или чернокожего великана с огромным фаллосом и глазами, пылающими, как угли. Дьявол представлялся сатиром с рогами и раздвоенными копытами, острыми зубами и клыками, а иногда и с ослиными ушами, от него исходил серный запах. Знания о магии развивались, чему способствовали и обвинители, и галлюцинирующие обвиняемые; вместе они заложили основу для ненависти к колдовству, проявившей себя во всей красе в следующем столетии.