Загадка XIV века

Сигизмунд вынужден был согласиться, собственно, ничего другого ему и не оставалось. Поход продолжился по левому берегу Дуная. Часть венгерской армии отклонилась на север, дабы призвать в строй нерешительные вассальные отряды Валахии и Трансильвании. Основная часть союзнической армии следовала вдоль широкой и плоской реки, единственные признаки жизни подавали водоплавающие птицы, мелькавшие в коричневой воде; изредка встречались рыбацкие лодки, торчавшие из прибрежных камышей. Колонну замыкали остальные венгры под командованием короля Сигизмунда. По мере продвижения армии недисциплинированность французов нарастала, а разгул становился все разнузданнее, если верить хроникам. На ужин подавали лучшие вина и изысканную еду, которые подвозили на кораблях. Рыцари и оруженосцы забавлялись с проститутками, которых они специально с собой захватили; их пример вдохновлял простых солдат, и те набрасывались на женщин в тех селениях, мимо которых проходили. Дерзость и распущенность французов раздражали союзников, порождая конфликты. Грабежи и грубость по отношению к мирному населению возрастали по мере того, как армия входила в «схизматические» земли, и местные, и ранее враждебно настроенные к венграм, ожесточались еще больше. Крестьяне были потрясены поведением крестоносцев — ведь они шли под знаменем Святой Девы в сопровождении священников. Те требовали от солдат достойного поведения, но напрасно стращали их Божьим гневом. «С тем же успехом, — писал монах из Сен-Дени, — они могли обращаться к глухому ослу».

Рассказ о «распущенности, ветрености, грабежах и бесчестных поступках» французов долог, подробен и за минувшие столетия оброс многочисленными красочными деталями. Монах из Сен-Дени писал о крестовом походе, основываясь на рассказе участвовавшего в том походе крестоносца, и рассказ этот исполнен возмущения. Монах относился к французским крестоносцам с глубочайшим презрением, осуждал их за аморальность и богохульство, за игру в кости — «прародителя обмана и лжи» и неоднократно пророчествовал о наказании за грехи. Позднее историки перехватили у него эстафету и повествовали о постоянных вакханалиях, о том, как молодые рыцари дни напролет проводили с падшими женщинами, и о солдатах, не просыхавших от пьянок. Знать истину нам не дано, ибо даже отчеты современников написаны постфактум ( ex post facto), когда естественная реакция на трагедию крестового похода обернулась переносом вины за поражение на аморальных крестоносцев. Если бы они победили, об их прегрешениях никто бы и не вспомнил.

Крестоносцы перебрались на правый берег реки в Оршове, том месте, где Дунай течет через ущелье Железные Ворота. Переход по плотам и в лодках занял восемь дней, но не потому, что армия насчитывала сто тысяч человек, как об этом иногда писали. Если бы солдат и в самом деле было столько, переход занял бы месяц. Хронисты обычно подбирали цифры в зависимости от значимости события. Сражение при Никополе, как и «Черная смерть», отбросило столь темную тень, что у некоторых хронистов сообщения о численности противоборствующих сил доходят до четырехсот тысяч, причем с обеих сторон хронисты указывают численность противника, дважды превышающую их собственную. Самую близкую цифру дал немец-оруженосец Шильтбергер, участник сражения, а не хронист. Оруженосцу — или «гонцу», как он сам себя называл — и сыну баварского нобиля было шестнадцать лет, когда в Никополе его захватили в плен турки. Он написал или, скорее, надиктовал безыскусный рассказ по памяти, когда после тридцати лет плена наконец-то добрался домой. Он утверждал, что общее число христианских воинов составляло шестнадцать тысяч человек. Германские историки XIX века путем различных умозаключений пришли к цифре, колеблющейся от семи с половиной до девяти тысяч христиан и от двенадцати до двадцати тысяч турок. Они утверждают, что за счет крестьян невозможно было прокормить сотни тысяч солдат и лошадей. (Пятьсот лет спустя, на том же месте сражения, в русско-турецкой войне 1877 года, как указал один из недавних исследователей, противоборствующие силы составляли восемь тысяч турок против десяти тысяч русских.)

Видин, западная болгарская столица, находившаяся под властью турок, стала первым завоеванием крестоносцев. У местного царя не было повода отстаивать стяг чужеземного завоевателя против превосходящих сил захватчиков, а потому город немедленно сдался, не предоставив французам удовольствия повоевать. Хотя кровь и пролилась, это была кровь командиров турецкого гарнизона. Тем не менее поле Видина послужило своего рода тренировочной площадкой для рыцарей де Невера и его свиты. Они почувствовали уверенность в себе и двинулись дальше. Силы турецкого гарнизона хватало для власти над болгарами, но было недостаточно для противостояния большой христианской армии.