Загадка XIV века

Одностороннее отречение Бенедикта не привлекало, к тому же он не был уверен в том, что моральный эффект его поступка обезоружит соперника. Когда канцлер д’Альи и его преданный коллега Жиль Дешан приехали в Авиньон как королевские посланники с тем, чтобы усилить давление, то обнаружили, что де Луна уже не собирается «снимать шляпу», — дало знать о себе испанское упрямство, не зря же он вырос «в стране мулов».

В Париже усилили давление. В феврале 1395 года созвали собрание, на котором сто девять прелатов и ученых клириков от имени короля решали, как положить конец схизме. Заседания, на которых присутствовали архиепископы, епископы, аббаты и доктора теологии, продолжались две недели, после чего устроили голосование: восемьдесят семь человек против двадцати двух проголосовали за уступки и за отказ от «насильственного пути». Голосование отразило власть герцога Бургундского. Прелаты и теологи зависели от расположения того или иного герцога из королевской семьи, и они внимательно наблюдали за тенденцией развития событий. Соответственно, если герцог Бургундский или Орлеанский на какой-то момент обретали больше власти — когда король впадал в безумие, это был герцог Бургундский, а когда монарх выздоравливал, возвышался герцог Орлеанский, — это соотношение менялось, мешая гармоничной политике.

Собрание большинством голосов высказалось против «насильственного пути». Такая политика была объявлена «слишком опасной», она втянула бы французского короля в войну против всех, послушных «римскому самозванцу». Даже если Бонифаций будет повержен, утверждали прелаты, Англия, Италия, Германия и Венгрия по-прежнему не примут Бенедикта XIII, и раскол только увеличится. Единственная надежда состояла в том, что решение о своем отречении Бенедикт отдаст на волю короля Франции, а он тогда призовет глав других государств согласиться с этим решением. Несмотря на очевидные недостатки этой процедуры, само решение явно устроило корону. Без поддержки французского папы Voie de Fait утратил свою привлекательность.

Планы на Адрию и завоевание Папской области исчезли вместе с Voie de Fait и с возможностью для Бенедикта сместить своего соперника силой французского оружия. Чтобы убедить его в этом, корона направила в Авиньон самое внушительное посольство, состоявшее из трех принцев крови — герцогов Бургундского, Беррийского и Орлеанского, — а в помощь им были приданы десять делегатов из Парижского университета. Пусть и подслащенное богатыми дарами — бургундскими винами и фламандскими гобеленами — послание, которое везла делегация, недвусмысленно утверждало превосходство королевской воли над церковью. Но послам предстал оппонент, непревзойденный в искусстве уверток.

Тема разговора обсуждалась в изысканных беседах, каждая из которых с обеих сторон начиналась «риторическими цветами» и множеством канонических и исторических цитат. Бенедикта, бывшего профессора в Монпелье, не могли сбить с толку парижские академики. Продолжая уверять их в своем желании до самой смерти трудиться на объединение церкви, он отказался снимать с себя полномочия без гарантии двухстороннего решения вопроса. Возможно, он заподозрил, что французы хотя заменить его соотечественником. Что ж, вероятно, он был прав. Он вилял и уклонялся, как заяц, а охотники наседали. Когда они потребовали показать текст клятвы, подписанный кардиналами, папа сначала отказался, затем предложил по секрету доложить содержание, а когда на него снова насели, сказал, что прочтет текст вслух, но не передаст его в руки. Когда и это было отвергнуто, он напомнил о своей привилегии: дескать, решения конклава кардиналов не могут быть достоянием посторонних.

Вынужденный в итоге уступить, Бенедикт предложил встречу обоих пап и обоих кардинальских конклавов. Гости заметили, что это невозможно из-за упрямства папы римского, а потому требуется добровольная отставка Бенедикта. Он попросил, чтобы предложение было представлено в письменной форме. Жиль Дешан ответил, что в этом нет необходимости, поскольку предложение это состоит из одного слова из трех слогов: «уступка». Папа попросил дать ему время на размышление. Пока Бенедикт раздумывал, герцог Бургундский пригласил кардиналов и попросил сообщить ему свое личное мнение, а не мнение членов конклава. Из двадцати человек девятнадцать высказались за уступку, единственным человеком, выступившим против, был кардинал Пампелуна, то есть еще один испанец. Когда кардиналы изложили свое мнение в письменном виде, Бенедикт запретил им подписывать документ. На аудиенции, на которую он не допустил делегатов университета, Бенедикт сообщил, что если герцоги поддержат его, он сдаст им Папскую область. К его предложению французы остались глухи.