Загадка Заболоцкого

В 1935 году в другом стихотворении, прося о даровании божественной силы, Хармс обращается к концепции евхаристии и просит Бога напитать его Своим Телом и Кровью, чтобы у него появилась энергия для написания стихов:

Господи, накорми меня телом Твоим.
Чтобы проснулась во мне жажда движения Твоего.
Господи, накорми меня кровью Твоей
чтобы воскресла во мне сила стихосложения моего.

[Хармс 1990: 8][125]

Что поражает в большинстве молитв Хармса, – хотя они и связаны с особенностями его весьма своеобразной жизни, в них тем не менее отражены ритм, настроение и усердие обычных православных молитв. В своем подражании молитве Хармс заходит дальше, чем Пушкин в стихотворении «Отцы-пустынники и жены непорочны», Тютчев в «Пошли, Господь, Свою отраду» или Мандельштам в своей мольбе «Помоги, Господь, эту ночь прожить», написанной в тот же период, что и молитвы Хармса[126]. Использование Хармсом церковнославянского обращения «Господи», в противовес современному русскому «Господь» у других поэтов, его неоднократное обращение к лексике и понятиям из общеупотребительных молитв и тот факт, что его молитвы не написаны правильным стихом, – все это заметно сказывается на разнице в интонации. Но что еще важнее (даже принимая во внимание предостережение Вимсатта об умышленном заблуждении), Хармс действительно предназначал эти сочинения для молитвы, в то время как другие поэты свои «молитвы» писали в первую очередь именно как стихи.

Кроме молитв, у Хармса можно найти несколько произведений с откровенно религиозными элементами. Например, название драматического очерка «Грехопадение. Цели познания добра и зла» – достойно любой богословской работы. Есть также «Злое собрание неверных», текст из 12 строк, который состоит из библейских парафразов (Пс. 1:1, Мф. 26:11), дословной цитаты из Мф. 26:22 и аллюзий на Тайную вечерю Леонардо да Винчи [Aizlewood 1991: 110; Perlina 1991: 175, 189, примечание 3; Хармс 1978–1988, 2: 24].

Если принять явно религиозные сочинения Хармса за основу, можно включить в этот контекст и другие свидетельства.

По свидетельству Якова Друскина, который был тесно связан с ОБЭРИУ и который спас рукописи Хармса во время сталинского режима и блокады Ленинграда, перед окончательным арестом и смертью Хармс читал «Добротолюбие», собрание ранних христианских духовных творений. Кроме того, сообщают, что во время ареста Хармса из его квартиры были вывезены иконы и духовные книги. Теперь их существование объясняется не просто эксцентричностью, как и кажущиеся случайными религиозные элементы в сочинениях Хармса 1920-х годов [Druskin 1991: 30–31; Carrick 1993: 154][127]. Еще в 1925 году, например, студент Хармс искал божественной помощи в сдаче экзаменов, откровенно написав в дневнике: «Боже, помоги мне сегодня выдержать экзамен». Боясь, что его выгонят из школы, он написал: «Г<осподи>, п<омоги> м<не> остаться в Техникуме» и завершил дневниковую запись такого рода заклинаниями:

Надежда. Крест и Мария. Крест и Мария, Крест и Мария.
Даниил Хармс
1925 Помоги.

[Хармс 1991: 149, примечание 25]

Теперь очевидно, что это был не единичный случай религиозного усердия, вызванный студенческим волнением, но элемент постоянных молитвенных отношений с Вседержителем.

Точно так же не осведомленный о религиозном мировоззрении Хармса читатель мог бы принять следующий отрывок, написанный в том же году, что и Декларация ОБЭРИУ, за образец бессмысленного стиха в духе авангардной антирелигиозной пародии. Но, по сути, это исповедание веры:

От разных бед
хранит ли Бог?
Ответ:
Хранит и даже
в его руках вся жизнь глаже.

[Хармс 1978–1988, 1: 58]

Две дневниковые записи, также датированные 1928 годом, свидетельствуют о том, что жизнь Хармса была далеко не гладкой и что он искал помощи и утешения в православии. Он нуждался в деньгах, чувствовал, что его жена Эстер чужда ему, «как рациональный ум», хотя все еще любил ее, обвинял ее в неурядицах внутри ОБЭРИУ, которое, как ему казалось, разваливалось. (Возможно, сложности в ОБЭРИУ усугубились из-за проблем Хармса в неменьшей степени, чем из-за публичной размолвки между Заболоцким и Введенским.) Первая запись завершается традиционной молитвой святой Ксении: «Раба Божия Ксения, полюби меня, спаси и сохрани всю мою семью». Вторая запись более конкретна: