Загадка женственности

Смесь присущих викторианской эпохе духа рыцарства и снисходительности, которую мы находим в научных теориях Фрейда о женщинах, получает свое объяснение в письме, которое он написал 5 ноября 1883 года и в котором он высмеивает взгляды Джона Стюарта Милля на «эмансипацию женщины и вообще на женский вопрос в целом»: «Нигде в его рассуждениях не говорится о том, что женщины — совершенно другие существа, не то чтобы хуже, а скорее противоположные мужчинам. Он считает, что угнетение женщин аналогично угнетению негров. Любая девушка, не будучи суфражисткой и не обладая правовой компетенцией, всегда может осадить мужчину, который целует ей руку и который ради своей любви к ней готов пожертвовать всем, что он имеет. Я считаю, что идея, согласно которой женщин у следует посылать на борьбу за свое существование наравне с мужчиной, является мертворожденной. Если бы, например, я мог представить, что девушка, которую я нежно люблю, выступает в роли моего соперника, конкурента, дело кончилось бы тем, что я сказал бы ей — а именно это я и сделал почти полтора года назад, — что я очень люблю ее и умоляю не состязаться со мной, а заняться спокойной, лишенной соперничества деятельностью в стенах моего дома. Разумеется, возможны изменения в воспитании женщины, которые смогут привести к подавлению всех слабых и нежных черт ее характера, с одной стороны, нуждающихся в защите, а с другой стороны, весьма победоносных; в таком случае она (может обеспечивать себя наравне с мужчиной. Возможно также, что при этом не надо будет скорбеть по поводу того, что мы теряем восхитительнейшую в мире вещь — наш идеал женственности. Но я верю в то, что любые изменения в законе и в образовательном цензе потерпят неудачу, окажутся ненужными перед тем законом Природы, который задолго до того, как мужчина завоевал свое положение в обществе, ниспослал женщине судьбу быть прекрасной, очаровательной и нежной. Закон и традиция могут дать женщине многое из того, чего она была лишена, но положение женщины, безусловно, не изменится: в молодости она будет горячо любимым, обожаемым созданием, в зрелые годы — любимой женой».

Поскольку общеизвестно, что все теории Фрейда основаны на всеобъемлющем бесконечном психоанализе самого себя и что сексуальность была центральным звеном всех его теорий, представляется уместным остановиться на некоторых парадоксах его сексуальности. Как отмечают многие ученые, в его трудах гораздо больше внимания уделяется детской сексуальности, чем взрослой. Его главный биограф Джоунз свидетельствует, что даже для своего времени он был удивительно чистым человеком с пуританскими взглядами и высокой моралью. В своей собственной жизни Фрейд относительно мало интересовался сексом. В юности он обожал свою мать, в шестнадцать лет у него был роман, существовавший исключительно в его воображении, с девушкой по имени Жизель, а в двадцать шесть он был помолвлен с Мартой. Девять месяцев, которые они провели в Вене, нельзя назвать очень счастливыми, потому что она была застенчива и боялась его. За последующие четыре года, когда они жили вдали друг от друга, родилась «великая страсть», выразившаяся в девятистах любовных письмах. После женитьбы страсть, видимо, исчезла довольно быстро, хотя его биографы отмечают, что, будучи строгим моралистом, он не искал сексуального удовлетворения на стороне. Единственной женщиной, к которой, будучи взрослым человеком, он испытывал сильные чувства любви и ненависти, на какие только был способен, была Марта. Позже подобные чувства он испытывал только к мужчинам. Как почтительно выражался его биограф Джоунз: «Отклонение Фрейда в этом отношении от обычного мужчины, а также его ярко выраженная ментальная бисексуальность, безусловно, могли оказать определенное влияние на его научные взгляды».

Его менее благосклонные биографы, да и сам Джоунз, отмечали, что, если рассматривать теории Фрейда с позиций его собственной жизни, можно заметить сходство со старой девой пуританских взглядов, которая видит секс во всем. Интересно, что его послушная Hausfrau вызывала особенно большое недовольство мужа тем, что была недостаточно «послушной», сама же она испытывала странную раздвоенность чувств оттого, что не могла вести себя непринужденно по отношению к нему, не будучи его «товарищем по борьбе»: «Фрейд был болезненно поражен, когда понял, что в душе она вовсе не послушна, а обладает твердым характером, который не очень легко поддается исправлению. Она уже полностью сформировалась как личность и вполне заслуживала самой высокой оценки психоаналитика, будучи вполне «нормальным» человеком».