Загадка жертвы

Ободренные моими обещаниями, приунывшие было девушки приободрились и разговорились. Давая мне свои номера телефонов, они заодно рассказывали, в каких аудиториях рисуют с натуры, называли имена других натурщиц и натурщиков и советовали обратить внимание на того-то или на ту-то, убеждая меня, что они тоже мне понравятся и их тоже можно вполне даже пригласить на кастинг. Я торопливо записала всю нужную мне информацию в блокнот, сделав вид, что вношу и их телефоны. Поблагодарив девушек, я отправилась на поиски нужных мне аудиторий.

Но пока я доплелась на своих каблучищах в нужное мне крыло, снова начались занятия, и мне пришлось ждать, когда они закончатся, чтобы продолжить свои поиски. Наконец прозвенел звонок, и я, не дожидаясь выхода студентов, открыла дверь аудитории и громко поинтересовалась, можно ли мне войти.

Невысокого роста старичок посмотрел на меня поверх очков и позволил:

– Входите, любезная. Что угодно знать? Если по поводу изменения расписания занятий, то все вывесим сразу после обеда…

Я вошла в просторную комнату, всю заставленную этюдниками или мольбертами – я не очень разбираюсь, чем одно отличается от другого. В глубине студии, или как там эта аудитория называется, сидел кто-то в белых одеждах и с арфой. Ну, во всяком случае, мне так показалось, а разглядывать мне было недосуг. К тому же добрый десяток пар глаз дружно смотрели на меня в ожидании ответа на вопрос преподавателя. Я, вдохновленная этими взглядами, стала самозабвенно вещать о своей миссии поиска моделей, а также загадочной девушки по имени Виталия. Вручив набросок ближайшему ко мне длинному и худому, как жердь, парню с волосами, собранными в хвост, я добавила:

– Говорят, что она подрабатывала натурщицей и в последний месяц часто бывала у вас в Академии.

– Клевая штучка! – с восхищением высказался парень в адрес Виталии. – И нарисована профи. – Он понимающе закивал.

– Ну-ка, ну-ка, дайте сюда. – Старичок перехватил листок, посмотрел, потом призвал всех студийцев обратить к нему свои лики и, показывая рисунки, стал вещать, что если они все научатся изображать моделей настолько точно и реалистично, то он будет считать свою преподавательскую деятельность удачной. Потом он повернулся ко мне и спросил:

– Милая, скажите, это вы рисовали? Если это так, то позвольте спросить, у кого и где вы обучались, и я сниму перед этим человеком шляпу.

– Нет, к сожалению, это рисовала не я. А рисунок ко мне попал от одного человека, который бы не хотел, чтобы я называла его имя. – Я сделала паузу и спросила: – Так что, узнал кто-нибудь эту девушку и знает ли, где я могу ее найти?

– Я ее знаю, – протянула руку маленькая девушка с невзрачной внешностью, но удивительно большими и красивыми карими глазами. – Меня Любовью зовут, – представилась она. – Мы Виталию на позапрошлой неделе рисовали. Я тогда после болезни только пришла и влилась, чтобы нагнать, в другую группу. Мы писали с нее натуру на занятиях у Александра Андреевича Вишневского. Но где ее найти, я не знаю, – пожала она плечами.

– Все списки и сведения о натурщиках, которые к нам приходят, находятся у проректора по учебной части, – подсказал мне старичок. – Вы к нему обратитесь.

– Спасибо, – поблагодарила я и вышла в коридор.

Уже закрывая двери, услышала слова преподавателя, которые заставили меня вспомнить свои студенческие годы и улыбнуться:

– А вы, господа студийцы, возвращайтесь на землю и продолжайте занятия. Звонок, как вы понимаете, был дан не для вас.

Я встала в нерешительности и раздумье, решая, что же мне делать. Все так же тыкать пальцем в небо или все-таки отправиться к здешнему начальству и просить помощи там.

Занятия уже начались, время на моих часах показывало первый час дня, а я как была, так и осталась там, откуда начала.

Только я приняла решение все же двигаться в сторону кабинета прокуратора, как из аудитории, из которой я только что вышла, высунулась конопатая физиономия.

Увидав меня, она улыбнулась, на какое-то время спряталась за дверь, затем появилась вновь, но на этот раз в образе среднего роста коренастого юнца лет девятнадцати-двадцати в какой-то древнеримской тоге и с подобием венка из лавра на голове.