Загадка золотого кинжала

Дождь уже лил как из ведра. Харрисон шел к воротам кладбища, то спотыкаясь в темноте, то видя освещенные молнией белые надгробия явственно, будто в ослепительных лучах солнца. Голова сильно болела. В сущности, лишь случайность да крепкий череп спасли детективу жизнь. Несостоявшийся убийца, видимо, счел, что и в самом деле покончил с Харрисоном и ушел, неясно для чего захватив с собой голову Джона Уилкинсона.

Харрисон вздрогнул, поняв, что ливень затопит отверстую могилу. Но у него уже не оставалось сил засыпать ее землей. Находиться и дальше в этом мрачном месте означало рисковать жизнью. Убийца может прийти вновь.

Харрисон перелез через забор и оглянулся. Дождь растревожил крыс, и сорная трава вдруг словно ожила, испещренная огоньками глаз. Нервно вздрагивая, Харрисон направился к автомобилю, сел за руль и при свете электрического фонарика перезарядил оружие.

Ливень хлестал все сильнее – и грунтовая дорога к городку вскоре должна была раскиснуть. Он осознавал, что не в силах проехать это расстояние по столь скверной дороге, да еще в грозу. Хотя вряд ли дождь продлится до рассвета. Старый фермерский дом неподалеку вполне может стать убежищем на это время.

Харрисон повел машину сквозь пелену дождя. Из-под колес летели брызги, фары почти не развеивали мрак. Порывы ветра были неистовыми, и даже дубрава не служила им помехой. В какой-то момент Харрисон недоверчиво прищурился: ему – и в этом детектив мог бы поклясться! – при свете молнии привиделась скользящая между деревьев голая фигура, размалеванная и украшенная перьями!

Невдалеке показалась густо поросшая лесом возвышенность, которую огибала дорога. Там виднелся приземистый старый дом. Сорняки и низкий кустарник закрывали путь от леса к ветхому крыльцу. Детектив остановил машину насколько возможно ближе к дому и вышел, борясь с ветром и дождем.

Он ожидал, что придется взламывать замок при помощи пистолета, но дверь оказалась не заперта. Харрисон очутился в затхлом помещении, имевшем странный вид в свете молний, проникающем сквозь щели ставен.

Луч фонарика осветил грубо сколоченную койку у стены, столь же грубой работы самодельный стол и кучу тряпья в углу. Вдруг из-под этого тряпья в разные стороны скользнули черные тени.

Крысы! Опять крысы!

Они словно преследуют его.

Харрисон закрыл дверь, зажег большой фонарь и поставил его на стол. Из-за того, что дымоход был сломан, пламя фонаря плясало и мерцало, но все-таки ветер проникал сюда не настолько, чтобы оно погасло. Из центрального помещения вглубь дома вели три двери, все они были закрыты. В полу и дверях виднелось множество дыр, прогрызенных крысами. Крошечные, светящиеся красным глазки смотрели на Харрисона из всех этих отверстий.

Он сел на кровать, положил маленький фонарик и пистолет на колени. Похоже, что придется бороться за свою жизнь до рассвета. Питер Уилкинсон, несмотря на грозу, наверняка где-то недалеко, его душой овладела жажда убийства. И кем бы ни была эта таинственная раскрашенная фигура, сообщником Питера или нет, она тоже враг Харрисона.

И враг этот – олицетворенная Смерть, вне зависимости от того, живой это человек, замаскированный под индейца, или же индейский призрак.

Но все-таки ставни защитят Харрисона от выстрела из мрака. А чтобы нанести ближний удар, враг должен войти в освещенное помещение, где у них будут равные шансы, – это как раз и нужно детективу с учетом его физических возможностей.

Пытаясь отвлечься от мысли об отвратительных крысиных глазках, взирающих из-под пола, Харрисон вынул предмет, найденный рядом с разбитым фонарем, где его, должно быть, выронил убийца.

Это была пластина кремня с бороздками для ремешков из сыромятной кожи для привязывания к рукояти. Видимо, при ударе ремешки оборвались и камень – лезвие с одной стороны, массивный скругленный обух с другой – соскочил с топорища.

Именно так должна выглядеть «рабочая часть» томагавка индейцев прошлых поколений.

Глаза детектива вдруг сузились: на кремневом лезвии виднелась кровь, часть которой, несомненно, была его собственной. И все же с другого конца, на овальном обухе, Харрисон заметил еще больше крови – причем к темной запекшейся корке прилипли пряди более светлых, чем у него, волос.

Может быть, это кровь Джоша Салливана? Но нет, старика убили ножом.

Кто-то еще, кроме него, погиб в эту ночь. Еще одно жестокое преступление совершилось во тьме.

Тем временем крысы возвращались – они выползали из своих нор, сбегались к груде тряпья в дальнем углу и копошились там. Харрисон только теперь понял, что это ковер, свернутый в рулон, длинный и узкий. Но почему крысы бегают туда? Почему носятся по нему, визжа и вгрызаясь в ткань?

В контурах загадочного предмета чувствовалось что-то невыразимо страшное. И чем больше вглядывался Харрисон, тем все более явственными и жуткими становились эти очертания.

Крысы, пища, разбежались в стороны, когда детектив промчался через комнату. Он одним рывком развернул ковер – и увидел тело Питера Уилкинсона.

Голова Питера была проломлена сзади. Бледное лицо исказила гримаса ужаса, сохранившаяся даже после смерти.