Загадка золотого кинжала

– Как некоторые говорят, – сказал Симпсон, – есть призраки, которых не увидишь. Можно только ощутить их.

Айзек налил себе выпить и зажег сигару. Он сунул руки глубоко в карманы галифе, повернулся к брату и пристально, тяжело посмотрел на него.

– Кажется, ты боишься, Сим, – сказал он.

Симпсон ответил таким же тяжелым взглядом.

– Ну уж нет! – ответил он. – Я не боюсь ничего, что могу разглядеть и понять. И все же мы оба сошлись на том, что это чудно́е место. В смысле – странное.

– Странное, не странное, но мы здесь, братишка, сняли ферму за смешные деньги и тут останемся, – сказал Айзек. – Если нас что-нибудь и выкурит отсюда, так только то, чего я отродясь не видал.

Часом позже, к девяти вечера, братья взяли фонарь и, по своему обычаю, решили обойти ферму – посмотреть, все ли в порядке перед сном. Они, эти двое, были парнями при деньгах и пригнали с собой довольно ценный скот. Конюшни, овчарни, хлев, коровники – все было полным-полно, а свинарники так и вовсе заполнены под завязку: Симпсон и Айзек полагали, что на свиньях можно сделать деньги. Давно уже так не бурлила жизнь на старой ферме.

Они шли от конюшен к стойлам, от овчарен к коровнику, от курятника к амбару – все было в полном порядке. Лошади сонно обернулись и уставились на желтый, неровный свет фонаря, коровы влажно поблескивали глазами в полутьме, телята, стоявшие по колено в соломе возле яслей, лениво глядели на хозяев. Над этой медлительной жизнью, над высокими крышами с причудливыми коньками царила глубокая синяя ночь, пронзенная сиянием тысяч и тысяч звезд.

– Все в порядке, – сказал Айзек, когда они дошли до свиней. – Между прочим, где Триппетт привязал новую собаку?

– На заднем дворе, я говорил ему, – коротко отозвался Симпсон.

– Давай глянем на нее, – предложил Айзек.

Они обошли дом по вымощенному булыжниками двору туда, где возле задней двери стояла кирпичная конура. Услышав шаги, из нее вышла маленькая колли, которая, увидев хозяев, легла на живот – по-своему поклонилась. Айзек окинул собаку внимательным взглядом.

– Никогда таких собак не видел, откуда Триппетт их берет, Симпсон? – сказал он слегка капризно. – Почему от него ничего приличного не допросишься? Смотреть не на что.

– В любом случае, он сказал, что это хорошая овчарка, – ответил Симпсон.

– Да он обо всех собаках так говорит, – сказал Айзек. – Проверю ее сам завтра. Идем – вижу, собаку уже накормили.

Овчарка тем временем скулила, дрожала и пресмыкалась изо всех сил. Она подползла к братьям, натянув цепь, и умильно завиляла хвостом, услужливо заглядывая в лицо своими карими глазами.

– Да уж, не слишком-то она хороша, – прокомментировал Айзек. – Наверняка очередной Триппеттов доходяга. Пошли, Сим.

Они пошли обратно, и новая собака, овчарка, купленная за соверен у очень близкого друга, вздрогнула и заскулила, едва только свет скрылся за углом. Потом она вернулась в конуру и свернулась клубком, прислушиваясь к каждому звуку, словно испуганный ребенок в темной комнате.

Братья обошли дом с обратной стороны, по выгону. Вокруг них лежала спящая земля, тихая, как море в штиль. Ни единого звука, ни огонька, который отразился бы от оконных стекол. Они на минуту замерли под величественным темно-синим куполом, усыпанным колючими звездами.

– Какое тихое это место ночью, Сим, – сказал Айзек, непроизвольно понизив голос до шепота. – Я понятия не имел…

Фонарь с грохотом выпал из пальцев Симпсона – эти пальцы, дрожащие, судорожно схватили руку брата и стиснули ее стальной хваткой.

– Господи, Айзек, что это? Что там такое?! – задохнулся он.

Айзек взглянул туда и понял, что дрожит. Прямо перед ним из темноты явилось нечто, казавшееся шарами яркого зеленого огня – нет, алого, желтого, разноцветного огня, горящего, сверкающего и… глядящего на него. Целую секунду он, как и Симпсон, стоял, будто связанный по рукам и ногам, а потом с криком: «Ружье, ружье!» – развернулся и бросился к дому, а за ним мчался его брат. Но когда они выбежали назад, сжимая в руках ружья, глаза исчезли. И из ближайшего леса в глубокой ночной тишине вдруг послышался странный крик – такого они еще никогда не слышали. Долгий, плачущий, словно вопль беспредельного отчаяния.

Братья, тяжело дыша, вернулись в дом и заперли дверь. После они стояли в гостиной, глядя друг на друга – по лицу каждого градом катился пот, и, взглянув раз, отвели глаза. Повинуясь единому порыву, оба налили себе по стакану горячительного и опрокинули его одним духом.

– Айзек, – сказал Симпсон. – Там что-то есть!

Айзек отложил ружье, отряхнулся и попытался рассмеяться.

– Вздор! – сказал он. – Мы – парочка придурков, Симпсон. Это все оттого, что мы впервые здесь ночью и не забыли рассказ стряпчего – вот потому-то все так и странно. Мы видели лису, только и всего.

– У лисы не бывает таких больших глаз, – сказал Симпсон. – И что ты скажешь насчет крика? Ты наверняка ни разу не слышал такого, Айзек, никогда! И я тоже!

– Значит, это сова, – сказал Айзек.