Загадки Древней Руси

Тут мы плавно перешли к другой стороне вопроса о том, почему изучение истории — бесконечный процесс. Дело еще и в нас самих — людях, этим занимающихся. «Посмотреть другими глазами» — это ведь о нас, а не об истории, как текущем процессе. Что прошло, то прошло, тут ничего изменить нельзя, поскольку оно уже кончилось. Но мы-то пытаемся понять, что именно прошло! А исторические документы и прочие свидетельства, даже те, которые вроде бы впрямую к этому прошедшему относятся, говорят нам иногда о совершенно разном. Модельная ситуация: в «летописи А» повествуется, что в таком-то году славный Дуболом с войском доблестно завоевал Бурмундию и установил там закон и порядок, и с тех пор эта страна зажила под его мудрым руководством спокойно и счастливо. А «летопись Б» с прискорбием сообщает, что в этом же году подлый Дурослав с шайкой разбойников вероломно захватил несчастную Бурмундию и с тех пор бывшая процветающая страна на многое годы оказалась под чудовищным гнетом гнуснейшего из мерзавцев, когда-либо сидевших на троне.

Но это бы еще ладно, ведь понятно, что авторы этих летописей придерживались разной политической ориентации. Или, скажем, первый из них принадлежал к потомкам победителей, а второй — к потомкам побежденных. Главное, что само по себе событие — завоевание Бурмундии в некоем году — имело место. Все становится несколько хуже, когда из третьих и четвертых документов постепенно выясняется, что авторы указанных летописей называют дату этого события, опираясь на разные системы летоисчисления. А учитывая то обстоятельство, что и имя завоевателя передается ими несколько по-разному, да еще и то, что в начале «летописи Б» страна эта называется почему-то Бурнулия и только на последних страницах превращается в Бурмундию, то у историков невольно закрадываются сомнения: а правы ли мы, считая, что обе летописи говорят нам об одном и том же событии? А уж если учесть, что на древних географических картах можно найти как минимум две Бурмундии, из которых одна в предыдущей географической традиции обозначалась как Бурнулия, а вторая как Дурналия, то дело становится совсем плохо…

О ДОСТОВЕРНОСТИ ПИСЬМЕННЫХ

ИСТОРИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКОВ

Не нужно думать, что приведенный пример — всего лишь попытка развеселить досужего читателя. Он прямо отражает суть одной из сложнейших задач, на каждом шагу встречающихся историкам, а именно — задачи отождествления событий, описываемых в разных исторических документах. Специально подчеркнем: задачи такого рода достаточно типичны и далеко не всегда разрешимы однозначно. Более того, пополнение фонда исторических источников по мере продвижения исследований зачастую не только не помогает поиску решения, но может еще больше запутать ситуацию. Может найтись и третье, и четвертое описание вроде бы того же события, но и они могут расходиться в деталях с предыдущими, причем иногда до такой степени, что само событие в глазах исследователя окончательно расплывается, теряет свою конкретность как в пространстве-времени, так и в этнической и персонажной атрибутике «действующих лиц и исполнителей». Так, стало быть, это плохо, когда письменных источников по истории какого-то народа или государства слишком много?

Нет, это хорошо! Ибо из сказанного выше вытекает вовсе не то, о чем мог подумать читатель в первую очередь — что обилие документов только запутывает задачу восстановления истинной истории. Представьте себе, что вместо трех или четырех дошедших до нас летописей какого-то периода некоего государства до нас дошла бы только одна. Конечно, историку при этом становится жить проще: выбирать не из чего, вот она, готовая история, читайте на здоровье! Но вот истинна ли она — это другой вопрос. Ведь в тех случаях, когда летописей об одном и том же периоде истории осталось несколько, историк же видит, до какой степени они разнятся между собой! Следовательно, ни одна из них не является истинной в полном смысле слова, все они — лишь варианты прошедшего, и предстоит упорная работа по отысканию этой истинной последовательности событий. И если до нас дошел только один вариант летописи, можно быть уверенным, что у нас почти нет шансов добраться до истинной истории: мы имеем только один взгляд на прошедшее, и он, естественно, субъективен и не поддается коррекции с помощью других вариантов изложения тех же событий — за неимением последних!