Загадки древних времен

Закон, по которому приносилась жертва в сеноте Чичен-Ицы, запрещал извлекать кого-либо из воды до полудня. Жрецы долго вглядывались в водную гладь колодца, прежде чем объявить народу волю Юмкаша. Как бы и что бы ни кричал несчастный старик, облеченный непомерной властью, до полудня никто не стронулся с места.

Не этот ли случай использовал в своих действиях Хунак Кеель? Ведь для того, чтобы сделаться правителем страны, ему нужно было как-то избавиться от всемогущего верховного жреца и набрать «свою команду»… Если это так, то датировку инцидента мы уже имеем.

Все-таки жаль, что Диего де Ланда поспешил сжечь библиотеку майя: там наверняка был в подробностях описан этот случай.

Тайна арменоидных папуасов, или Пропавший флот Александра Македонского

Один из признаков кануна нового великого переселения народов — возросший интерес к прошлым событиям того же значения. Он заметно подогрел археологический азарт, сенсационные открытия следуют одно за другим. В их свете иными гранями засияло ранее найденное, но отнесенное в разряд забавных курьезов. Однако извлеченные из кунсткамеры загадки археологии, оказывается, живы-живехоньки и участвуют в пересмотре истории племен и народов.

К таким «забавным» фактам древности относится и пропажа огромного флота Александра Македонского чуть ли не на следующий день после его смерти.

Александр Македонский, завоевав все ему известные государства древности, вдруг увидел, что вдали разворачиваются новые перспективы. И его горделивое желание — стать царем всей земли — отодвигается за край изведанного. Что там, за краем? Македонский уже не мог довольствоваться достигнутой властью. Его властолюбие качественно переродилось — верх взяла ненасытная жажда в прямом и переносном смысле, ибо в последние годы жизни он пил напропалую; и вот так бывает: могучее любопытство превратило его из завоевателя в первооткрывателя земли. В свои победоносные походы Александр брал еще и великую армию ученых — естествоиспытателей и географов, историков-хронистов, философов, художников-картографов [52]. Гумбольдт считал, что начиная с 330 года до н. э. полководец поставил свои походы на службу географическим открытиям.

Александр Македонский хотел увидеть край света — место, где рождается солнце. Ему давно внушили, что он вовсе не сын Филиппа, а сын Амона — бога Солнца. Произошло это еще в египетском походе, где он узнал много о себе интересного. Как пишет Плутарх, «Александр отправился к храму Амона. Дорога туда была длинная, тяжелая и утомительная. Более всего путникам грозили две опасности: отсутствие воды, ибо много дней они шли пустыней, и свирепый южный ветер, который обрушивался на них среди зыбучих, бесконечных песков. Говорят, что когда-то в древности этот ветер воздвиг вокруг войска Камбиза огромный песчаный вал и, приведя в движение всю пустыню, засыпал и погубил пятьдесят тысяч человек. Все это было заранее известно почти всем, но если Александр ставил перед собой какую-либо цель, удержать его было невозможно. Ибо судьба, покровительствовавшая его устремлениям, делала его упрямым. Он не только ни разу не был побежден врагами, но даже оказывался сильнее пространства и времени; это поощряло его и без того пылкое честолюбие и увлекало на осуществление самых пылких замыслов». Следы этого войска (а точнее сказать, пятьдесят тысяч мумий) ищут до сих пор. Если их найдут, это открытие затмит все в археологии.

Рожденный в горной стране предводитель непобедимой сухопутной армии вдруг увидел необозримые океанские просторы. До тех пор он успешно завоевывал государства народов Средиземного моря, сам практически не нуждаясь во флоте и пользуясь им во вспомогательных целях. Необходимость морского войска он осознал лишь в результате восточных походов.

В 334 году до н. э. греко-македонская армия двинулась вдоль северного побережья Эгейского моря по направлению к Геллеспонту. Флот Александра должен был достичь города Сеста на берегу пролива и быть в готовности конвоировать сухопутное войско, форсирующее Геллеспонт. Этот флот принадлежал Афинам и другим морским державам из числа греческих союзников Александра, хотя у македонцев вообще-то флот был [53]. В состав флота входили триеры, тетреры и пентеры (соответственно, трех-, четырех- и пятипалубные корабли). Александр использовал этот флот очень осторожно, так как греческие союзники не внушали ему доверия. Афинян, например, он уговорил участвовать в походе, надавив на их самолюбие. «Разве вы забыли, — убеждал он их, — что именно персы сожгли Афины полтораста лет назад и увезли ваших отеческих богов. Разве вы не хотите вернуть их? Не хотите отомстить за свой разоренный город и за все страхи, которые вы пережили, сидя на острове Саламин»?

Еще и потому Александр не возлагал особых надежд на греческий ВМФ, что персидский флот превосходил его. Морское войско персов состояло из 400 судов, включая финикийские и кипрские, первоклассные, с превосходной маневренностью.