Загадки и легенды русской истории

Претворяя в жизнь собственное решение, Екатерина II упрочила авторитет России в мире. Авторитет был подкреплен снаряжением военной эскадры из пятнадцати линейных кораблей и четырех фрегатов для крейсирования в открытом море, защищая отечественный торговый флот. Принятая декларация угомонила каперов, и выходить на просторы Атлантики военной эскадре не потребовалось. Пройдет столетие, и русский военный флот впервые совершит трансатлантический переход. В разгар гражданской войны в США атлантическая эскадра контр-адмирала С.С. Лисовского в составе фрегатов «Александр Невский», «Пересвет», «Ослябя», корветов «Варяг», «Витязь» и клипера «Алмаз», обогнув для скрытности с севера тайно поддерживавшую армию южан против правительственных войск президента А. Линкольна Англию и выдержав в Атлантике два сильнейших шторма, 12 сентября 1863 г. вошла в гавань порта Нью-Йорк. Переход из Балтики в Нью-Йорк, через Норвежское море, длился 79 дней.

Американцы оказали русским морякам самый радушный прием. «Американская экспедиция» русского флота (одновременно в Сан-Франциско вошла Тихоокеанская эскадра контр-адмирала А.А. Попова — корветы «Богатырь», «Калевала», «Рында» и клиперы «Абрек» и «Гайдамак») была проведена для укрепления федерального правительства США в период гражданской войны. Но не только. Министр иностранных дел России князь Александр Михайлович Горчаков использовал инициативу Морского министерства. Главной целью «Американской экспедиции» было, помимо упрочения дружественных отношений с США, пресечение попытки Англии сколотить коалицию европейских государств для вмешательства во внутренние дела России в связи с восстанием в Польше. Надо помнить, что тогда не прошло и десяти лет после окончания Крымской войны, когда Россия подверглась агрессии Англии и Франции и потерпела поражение, лишившись Черноморского флота. Визит русских эскадр в США осенью 1863 г. с перспективой заключения военного союза России и США разрушил хитроумные планы английской дипломатии и стал примером умелого использования флота как дипломатического средства. Действия русского флота не носили характер угрозы применения силы. Термин «дипломатия канонерок» появился после того, как Германия с помощью высаженного с немецких военных кораблей в 1897 г. десанта для захвата китайского порта Цзяочжоу навязала Китаю кабальный договор. Загадкой для отечественных и зарубежных историков и по сей день вызывающей среди них разногласия, является авторство идеи вооруженного нейтралитета. Противоречия возникли еще при жизни Екатерины. В конце века в ее руки попала книга о жизни прусского короля Фридриха П. Написавший книгу аббат Денина утверждал, что идея вооруженного нейтралитета принадлежала «великому Фрицу». Екатерина II, прочтя сочинение Денины, прямо на ее полях написала: «Это неправда: идея о вооруженном нейтралитете возникла в голове у Екатерины II, а не у кого другого. Граф Безбородко (руководитель восточной политики при Екатерине II. — Авт.) может засвидетельствовать, что эта мысль была высказана императрицей совершенно неожиданно. Граф Панин не хотел и слышать о вооруженном нейтралитете; идея эта не принадлежала ему, и стоило большого труда убедить его…»^{67}. Итальянский дипломат маркиз де Парело, служивший тогда в Санкт-Петербурге, полагал, что идея о вооруженном нейтралитете возникла в результате интриг британского посла в России Джона Гарриса, якобы «подмазавшего» фаворита Екатерины графа Григория Потемкина, чтобы тот пролоббировал перед императрицей политическое решение, отвечавшее интересам Георга III. Дальше, по версии маркиза де Парело, случилась чисто детективная история: испанский поверенный в делах Нормандес по агентурным данным узнает о происках злейших врагов Испании — англичан и поздним вечером бежит по заснеженным улицам российской столицы прямо в дом графа Панина. Не успевший отойти ко сну Панин, узнав об очередном английском коварстве, клянется прямо при Нормандесе, что либо он расстроит эту сделку, либо уйдет в отставку.

Успокоившись, граф Панин, первое лицо российской дипломатии, вызвав секретаря Бакунина, запирается с ним в своем рабочем кабинете. В итоге ночной работы на свет рождается проект декларации о вооруженном нейтралитете, а наутро его заверяет личной подписью императрица. Потрясенный Джон Гар-рис вскоре отзывается в Лондон, «исполненный негодования и злобы на все, принадлежащее и относящееся к русской нации». Оказавшись в Лондоне, Гаррис отвел душу в мемуарах, написав о русских много мерзостей в стиле своего предшественника времен Бориса Годунова, Дж. Флетчера и французского маркиза де Кюстина. Немецкий историк К. Бергбом в своем исследовании о вооруженном нейтралитете отдал пальму первенства Екатерине И.