Загадки и трагедии Арктики

11 сентября 1941 г. ледокольный пароход «Садко» наскочил в Карском море на подводную мель. Океан был неспокоен, и судно, продержавшись на плаву двое суток, затонуло. Экипаж спасли моряки с подошедшего ледокола «Ленин», погиб один кочегар, обварившийся паром. И несмотря на то что злополучная мель не была отмечена ни на одной карте, а это по всем законам (начиная с понятия здравого смысла) снимает всякую ответственность с капитана; тем более полярного (льды вынуждают штурманов все время маневрировать, резко менять курс), Александр Гаврилович Корельский, испытанный и храбрый архангельский помор, был расстрелян в самом начале войны по обвинению во вредительстве и предательстве!

Своеобразно складывалась ситуация в авиации Главсевморпути. Сталин питал всем известную слабость к своим «соколам» и никого из первых Героев (а ими, как мы знаем, были полярные пилоты) не тронул. Не тронул он и авиаторов следующего поколения, тех кто совершал трансарктические перелеты, высаживал на полюсные льды папанинскую экспедицию, искал Леваневского, осуществил перед самой войной труднейший и рискованный полет к Полюсу относительной недоступности. Но, как сейчас выясняется, «не трогал» он полярную авиацию вовсе не случайно — у нее был защитник.

В 1984 г. отмечалось восьмидесятилетие одного из ее создателей и первого начальника, генерал-лейтенанта авиации Героя Советского Союза Марка Ивановича Шевелева. Слово на юбилее взял арктический и антарктический летчик, тоже Герой и генерал, Илья Павлович Мазурук (скончавшийся в январе 1989 г.). Человек прямой и резкий, совершенно не склонный к сантиментам, он вдруг, неожиданно для всех (в том числе, кажется, и для самого юбиляра), сказал с волнением в Голосе:

— У нас в полярной авиации в конце 30-х гг. было несколько сот летчиков, штурманов, радистов, механиков, наземного персонала, и вот запомните то, что я вам скажу, дорогие друзья: ни одного из них Марк Иванович в лапы культа не отдал, ни одного! (Те, кто читал в журнале «Знамя» в № 1—2 за 1988 г. «Записки» наркома вооружения Б. Л. Ванникова, знают, что без санкции наркома или другого руководителя подобного ранга «органы» не подымали руку на видных специалистов, на людей, известных стране. Марк Иванович Шевелев, будучи заместителем начальника Главсевморпути, являлся, таким образом, заместителем наркома и, очевидно, обладал немалой властью.— 3. К.). Что греха таить, бывали у нас и частые дисциплинарные нарушения, и аварии случались, и катастрофы с жертвами, но Марк Иванович был всем нам отцом родным и не дал в обиду никого. Нескольких пилотов в Сибири и на Дальнем Востоке, правда, арестовали, но ему удалось всех отбить. Без лишних слов ясно, что рисковал он при этом головой — сколько тогда исчезло без возврата таких же, как он, Героев и депутатов, да и наркомов, осмеливавшихся заступиться за невинных. А он вот рисковал, действовал и победил!

Потом Илья Павлович высказал свою версию поведения Сталина в связи с успехами в Арктике. Мазурук подметил характерную для вождя черту: тот всегда виртуозно пользовался плодами работы советских полярников, равно как и других — «стахановцев производства», «стахановцев полей» и т. п. Любое значительное открытие, любое проявление героизма и самоотверженности шли ему «в актив». Щедро одаривая героев, Сталин слепил блеском их звезд тех, кто пытался разобраться в происходящем. И надо признаться, изрядно в том преуспел.

Незадолго до начала войны М. И. Шевелев перешел в боевую авиацию, возглавив вскоре штаб Авиации дальнего действия, и тут уж полярные пилоты не избегли общей участи. Во время войны были арестованы знаменитые на Севере летчики Фабио Брунович Фарих и Василий Михайлович Махоткин (по чьему-то «недосмотру» остров пилота Махоткина в Карском море так и не «стерли» с географической карты, как переименовали, скажем, остров Самойловича в остров Длинный или остров Бухарина в остров Тройной). Оба летчика, к счастью, выжили, вернулись после войны из лагерей, однако полярная авиация лишалась и того и другого.