Загадки истории. Франкская империя Карла Великого

Клирики всех уровней: от служек и диаконов до архиепископов, митрополитов и даже самого Папы – мыслились, если допустимо такое сравнение, скорее как «технический персонал» для обслуживания сугубо культовых, ритуальных потребностей христианского народа, ведомого самим Господом, действующим через своего правителя. Церковники во главе с самим римским первосвященником не нужны были королю франков для того, чтобы осуществлять связь с Богом, поскольку правитель христиан сам имел эту связь напрямую, и потому не нуждался в каких-либо посредниках. Тонко уловив эту особенность мировоззрения Карла Великого, известный медиевист Анатолий Левандовский (1920–2008) писал: «Сосредоточив максимум усилий на строительстве новой Церкви, Карл вместе с тем стремился обеспечить безусловную власть над нею. Проявляя всяческое уважение к Риму и Папе, он никогда бы не допустил, чтобы власть апостольского наместника была выше его собственной. Роль архиепископов, епископов, аббатов и священников свелась им к чисто служебным обязанностям. От них он требовал постоянных отчетов, наставлял их и смещал, если они не отвечали его требованиям. Церковную иерархию он строил таким образом, чтобы все нити сходились не к Папе, а лично к нему. Он созывал церковные соборы и диктовал их решения. Он, безусловно, считал себя крупнейшим специалистом в области веры, разбирающимся во всех ее тонкостях и, будучи ее строгим ревнителем, видел себя достойным поучать всех остальных, включая и первосвященника Рима».

Это скорее прочувствованное, нежели осознанное, отношение франкского монарха к античной Римской империи и возглавляемой Папой Римским западной латинской христианской церкви как нельзя лучше проявилось в контексте подспудного идеологического противостояния между наместником престола святого Петра и королем франков (впоследствии также и королем лангобардов, и патрицием Рима). Началось оно в середине VIII в., в то самое время, когда Пипин III Короткий был коронован королевской короной и был помазан на правление вначале с одобрения и санкции римского первосвященника в 751 г., а затем и лично Папой Стефаном II в 754 г. Именно приблизительно к этому времени исследователи относят нижнюю хронологическую грань составления Constitutum Constantini – подложного дарственного акта, согласно которому Папа Римский Сильвестр I (314–335) якобы получил в дар от императора Константина I Великого (306–337) за крещение и чудодейственное исцеление от проказы светскую власть над городом Римом и всеми странами Запада. Эту власть, конечно же, должны были наследовать и все будущие епископы Рима. Практическое применение этого «Константинова дара» (Donatio Constantini) на момент его возникновения – между 752 и 771 гг. – было не слишком велико, и казалось, что он призван лишь обосновать светскую власть Папы над собственно городом Римом и Папской областью, обеспечить суверенитет римского архиепископа над подаренной ему Пипином Коротким территорией, отторгнутой у лангобардов и Византии. Главная сиюминутная его задача состояла в том, чтобы обезопасить патримониум святого Петра от притязаний единственного монарха Европы, который на тот момент имел реальную военно-политическую возможность подчинить себе Рим – от короля франков. Благодаря этому складывается впечатление, что создание и утверждение «Константинова дара» было частью негласной сделки между Пипином III Коротким и папами римскими (Захарием (741–752), Стефаном II (752–757), Павлом I (757–767)), продолжившей действовать также при их преемниках – Карле Великом (768–814), с одной стороны, и папами Стефаном III (768–772), Адрианом I (772–795) и Львом ΙΙΙ (795–816) – с другой. Однако реальное значение «Константинова дара» простиралось гораздо дальше сиюминутной сделки и власти римских понтификов лишь над одним городом Римом и прилегающей к нему областью. Документ был для папского престола важным заделом на будущее, причем с первыми ласточками будущих претензий римских пап на господство над всеми светскими государями западного христианского мира пришлось столкнуться уже Карлу Великому.