Загадки истории. Маршалы и сподвижники Наполеона

Маршал Мюрат мог демонстрировать чудеса бесстрашия в наступлении, но никогда за всю жизнь не показал хотя бы малой толики терпения и умения принимать единственно верное решение. А его вера в счастливое будущее Наполеона уже погибла в снегах России. С возложенной на него задачей он не справился. Мюрат показал свою полную несостоятельность как главнокомандующий армией. За те полтора месяца, пока маршал возглавлял остатки Великой армии, управление им было полностью потеряно. Все было пущено на самотек, а сам Мюрат махнул на все рукой. Он полностью самоустранился от всех дел и не предпринимал никаких попыток, чтобы навести в войсках хотя бы подобие какого-то порядка.

Добравшись до Гумбинена (Пруссия), Мюрат созвал всех военачальников на военный совет. Когда собрались все маршалы, то вместо обсуждения дальнейших действий армии между Мюратом и Даву началась ссора. Последний люто ненавидел эксцентричного гасконца и прилюдно называл его клоуном. Маршал Даву открыто, в самых простых солдатских выражениях возмутился полным нежеланием Мюрата спасать остатки французской армии, превратившиеся в обезумевшую толпу беглецов. Он пообещал рассказать Наполеону о его циничном поведении и осыпал упреками за то, что тот напрочь забыл о солдатском долге – в любых условиях поддерживать честь и славу французского оружия. В ответ Мюрат высказал Даву все, что у него давно накипело: «Я болен и что тут мне, королю, делать! Провожать эту сволочь (имелось в виду обмороженные одичавшие остатки Великой армии) достаточно какого-нибудь генерала! Служить далее этому безумцу (Наполеону. – Авт.) невозможно! Прими я предложения англичан – я был бы таким же великим государем, как император России и Австрии». Мюрат понимал, что после поражения Великой армии в России его собственное положение станет более неустойчивым, и таким образом хотел отмежеваться от политики Наполеона. Всем стало ясно, что это измена. Мюрат, конечно, правильно понял, что карта его венценосного шурина бита, но ему было невдомек, что сам-то он сидит на неаполитанском троне не по милости Божьей, а лишь из-за расположения некогда всесильного «корсиканского выскочки». «Железный» маршал Даву резко оборвал «короля храбрецов»: «Король Прусский и император Австрийский – короли милостью Божию, их создало время и привычки народов! А вы король только по милости Наполеона и созданы пролитой французской кровью! Вы можете оставаться королем только благодаря Наполеону и оставаясь верным Франции! Вас ослепляет черная неблагодарность».

После таких слов король Неаполитанский сник и растерялся. Он ничего не мог членораздельно ответить маршалу Даву. Поняв, что тот в своем мнении не одинок (суровые маршалы-солдаты вроде Лефера и Макдональда, Бессьера и Мортье разделяли взгляды Даву), Мюрат вскипел, обругал их так, как это умеют только гасконцы, и вскочил в седло.

Задержать наступление русской армии на Висле, как того требовал Наполеон, Мюрату не удалось. В Познани он самовольно, не испросив на то разрешения у императора, оставил французскую армию. Маршал передал командование Евгению Богарне и уехал в Неаполь. Это произошло 17 января 1813 года. Миссию, возложенную на него императором, Мюрат с позором провалил. Он оказался совершенно не подготовленным и не способным командовать остатками разбитой армии. Вообще, после отъезда Наполеона все помыслы Мюрата были направлены на то, чтобы поскорее оказаться в Неаполе. Маршал решил сделать все, чтобы неаполитанская корона осталась на его голове, если вдруг ситуация сложится против Наполеона. Цена этому решению Мюрата – измена.

В письме к императору король Неаполитанский попытался оправдаться. Он написал, что весьма неохотно оставляет командование Великой армией и слагает с себя руководство, но делает это «исключительно по причине здоровья, которое за последние пять-шесть дней ухудшилось настолько, что я не в состоянии добросовестно заниматься административными вопросами». В постскриптуме маршал добавил: «У меня лихорадка и симптомы серьезного приступа желтухи». Уже через две недели неустанной скачки король Иоахим вернулся к себе в Неаполь. Наконец-то он дома, в теплой и благодатной Италии. «Недурно для больного!» – с улыбкой прокомментировал эту новость Е. Богарне.