Загадки истории. Злодеи и жертвы Французской революции

Вскоре у самих жирондистов появится повод пожалеть о своем недальновидном решении. Пролетариат Парижа поддержал Марата, уже через 2 дня парижские секции требуют изгнания из Конвента 22-х жирондистских лидеров. А через неделю, когда над Маратом состоялся суд, присяжные совещались всего 45 минут; единогласно оправданный, Марат вернулся в Конвент в ореоле «мученика», преследуемого антинародными жирондистами.

Разумеется, это не улучшило отношений Коммуны, где Марат пользовался популярностью, и Конвента, где Марат по-прежнему был изгоем. Парижане поддерживали Марата, убежденные в том, что главное — это победить «изменников», и дела пойдут на лад. Через несколько недель, 31 мая 1793 года, Париж ударил в набат — и народ явился к зданию, где заседал Конвент, чтобы вновь потребовать изгнания жирондистских лидеров, но уже силой. Конвент уступает силе. Поскольку восставшие, разумеется, имеют довольно смутное представление о том, кого, собственно, надо исключать — Марат дает указания: «Дюссо — старый пустомеля, Лантена обижен умом и не заслуживает внимания, Дюко высказал несколько нелепых мыслей, но неспособен быть лидером контрреволюции — я требую, чтобы их исключили из списка [изгоняемых из Конвента] и поставили на их место Валазе».

Жирондисты не смирились с поражением. Большинство их бежало в провинции, и начался мятеж, закончившийся большой кровью (это уже была гражданская война в чистом виде) и казнью большинства жирондистов. Но Марат погиб еще раньше. 13 июля к нему явилась экзальтированная молодая девушка Шарлотта Корде — под предлогом, что она хочет сообщить ему о том, как идет мятеж в Кане, на севере Франции. Марат был болен какой-то кожной болезнью, он принял ее, лежа в ванне. Она стала рассказывать, что в Кане в тот момент 18 жирондистов с согласия властей департамента взяли всю власть в свои руки. «Хорошо, — сказал Марат, записывая их имена, — через несколько недель все они пойдут на гильотину». В этот момент Шарлотта нанесла ему смертельный удар.

8

Верньо, лидер жирондистов, услышав об убийстве Марата, воскликнул: «Она нас губит!» К несчастью, его слова вполне оправдались. Смерть Марата, заступника и Друга народа, разъярила парижан. В том, что через 3 месяца жирондисты были отправлены на гильотину (чего в июне никто не предполагал), в немалой мере виновата и Шарлотта Корде.

Но есть и другая сторона дела. Смерть обеспечила Марату бессмертие (уж на это Шарлотта никак не рассчитывала). Живой Марат был для монтаньяров тактическим союзником, притом крайне неудобным; мертвый, он стал знаменем, мучеником Революции именно в тот момент, когда революционная пропаганда в таких мучениках нуждалась.

Как говорилось выше, вплоть до 1792 года Марат был врачом с «пунктиками», издателем крайне радикальной, но не слишком влиятельной газеты. Избранный членом Конвента, он остался бы в нем парией, если бы после сентябрьских убийств жирондисты не избрали его главной мишенью. Да, его поддерживал парижский пролетариат, его можно (с немалой натяжкой) назвать первым пролетарским вождем — однако же и в новом, уже не жирондистском, а монтаньярском Конвенте он остался бы одиночкой, не ведущим за собой никакой партии. Но теперь…

До сих пор Франция поклонялась Лепелетье, проголосовавшему за казнь короля и в тот же день убитому бывшим королевским гвардейцем. Поклонялись коменданту Вердена Бореперу, который застрелился, чтобы не сдаваться врагу; юным героям Виала и Бара. Но теперь найден самый лучший мученик Революции — Марат. Лишь теперь он достигает пика своей популярности.

В день Четвертой Санкюлотиды (предпоследний день Второго года революции) прах Мирабо, как недостойного, выносят из Пантеона и на это место помещают прах Марата. Смерть Марата вдохновила величайшего художника эпохи, Жака-Луи Давида, на лучшую из его картин. Более 30 городов Франции переименовываются в Мараты; гора Монмартр переименовывается в Гору Марата (Монт-Марат); детей нарекают именем Марата. Эта традиция сохранилась надолго, тем более, что такое имя, в отличие от каких-нибудь Индустриализ, Мызамир или, хуже того, Если-бы-Христос-не-умер-за-нас-всех-ты-был-бы-проклят-Бербон (в годы Английской революции было и такое имечко!) — недлинно, достаточно звучно и в то же время не режет слух. А один из будущих маршалов Наполеона и его вассальных королей, молодой офицер Мюрат тоже решил переименоваться, переменить одну букву в имени. Но…

9

Но Мюрату недолго довелось быть Маратом.

Ибо, вытеснив Мирабо из Пантеона, мертвый Марат следует за ним и дальше: вон из Пантеона.