Загадки Хаирхана (Записки хроноскописта)

Долина Белой становилась все уже. На севере отчетливо виднелись вознесенные в поднебесье вершины Анадырского хребта. Больше всего смущало меня, что совсем исчезли галерейные леса: ведь в шифровке Зальцмана упоминались левада и поваленный тополь, и хроноскоп так убедительно изобразил нам все это. Я почувствовал на себе внимательный взгляд Березкина и оглянулся. Он выразительно приподнял брови и кивнул в сторону окна. Очевидно, расстилавшаяся под нами картина смущала его не меньше, чем меня.

Я еще раз посмотрел вниз и понял, что в указанной точке мы не найдем Долину Четырех Крестов. Я подумал это не потому, что вдруг усомнился в точности астрономического определения-мы давно подозревали, что оно лишь приблизительно указывает местоположение долины, - к выводу этому меня привел физико-географический анализ местности. Северные ветры беспрепятственно разгуливали по долине реки Белой, которая становилась все выше и выше; тополя здесь выжить уже не могли. И я решил, что где-то поблизости должна находиться замкнутая почти со всех сторон, хорошо защищенная от северных ветров горным хребтом небольшая долина одного из второстепенных притоков Белой, в которой и сохранился островок леса- быть может, самый северный на Чукотке. Древесную растительность на Севере губят не холод, не жестокие морозы, как это обычно думают. В районах Верхоянска и Оймякона, в пределах "полюса холода" Северного полушария, где температура опускается почти до семидесяти градусов мороза, растет тайга и деревья чувствуют себя вполне нормально. Главная причина безлесья тундры - в низких летних температурах и в иссушении растений. Да, на Севере растения нередко гибнут от засухи, стоя "по колено" в воде. Очень опасны для деревьев весенние ветры; деревья начинают пробуждаться от зимнего оцепенения, влага испаряется, а новая не поступает, потому что почва еще не оттаяла и скована мерзлотой...

- Прибыли, - сказал штурман.

Под нами расстилалась арктическая пустыня, и никаких признаков жизни невозможно было заметить сверху. Я высказал штурману свои соображения и попросил взять немного восточное: насколько я мог судить, Анадырский хребет там лучше защищал прилегавшие к нему долины.

Самолет лег на новый курс и стал набирать высоту- зеленый оазис леса все равно не ускользнул бы от нашего внимания.

Мой прогноз подтвердился: через несколько минут с большой высоты мы разглядели темнеющее посреди серых гор пятно оазиса.

Постепенно снижаясь, самолет начал кружить над маленькой, прижатой к массивному склону хребта долинкой. К неширокой речке примыкал крохотный клочок леса, виднелась прямоугольная поварня, а по соседству белел снежник. Сверху нам долго не удавалось разглядеть кресты, но при последнем заходе и Березкин и я все-таки заметили один из них - наверное, самый высокий.

Никто не сомневался, что найдена Долина Четырех Крестов. Штурман определил ее местонахождение, нанес долину на карту, и мы полетели обратно.

Глава седьмая,

в которой экспедиция хроноскопистов получает вертолет и после вынужденной задержки перебазируется в Долину Четырех Крестов, где первое же обследование приводит к интересным находкам

Во время полета к Долине Четырех Крестов пилот и штурман, как выяснилось, внимательно изучали местность и установили, что нигде поблизости нет посадочной площадки, на которую смог бы приземлиться наш самолет с хроноскопом. Это сразу же усложнило задачу. Первой нашей мыслью было выброситься на парашютах без хроноскопа, произвести рекогносцировку в Долине Четырех Крестов, а

затем в походном порядке выйти к ближайшему населенному пункту. Но летчики, вместе с нами обсуждавшие этот вариант, категорически запротестовали и предложили запросить у руководства вертолет. Не очень надеясь на успех, мы послали радиограмму в Анадырь и почти тотчас получили ответ: один из вертолетов был выслан в наше распоряжение.

Несколько дней ушло у нас на монтаж хроноскопа и вспомогательной аппаратуры в вертолете. Электронные машины-приборы, как известно, тонкие, и мы с Березкиным натерпелись немало страха, прежде чем убедились, что монтаж завершен благополучно и хроноскоп работает.

Мы уже готовились вылететь, как вдруг зарядили дожди. Рыхлые серые облака спустились почти к самой земле, перекрыли все "небесные дороги", и начальник аэропорта упорно не давал нам "добро". Что это было за мучение- сидеть в нескольких часах полета от заветной цели, тосковать, проклинать все на свете и смотреть, смотреть, смотреть, как беспрерывно сочатся из облаков тонкие дождевые струи, как набухают тундровые болота, а ручьи становятся все полноводнее и полноводнее! На Анадыре стояли белые ночи, и круглые сутки все было серо и уныло. Даже большущие мохнатые комары, наверное, умерли с тоски-по крайней мере, они не появлялись.

Наконец погода прояснилась. Мы вылетели рано утром и вскоре увидели темный оазис леса посреди арктической пустыни.