Загадки любви

На несколько минут мы оба застыли перед зеркалом. Ну никак мы не смотрелись вместе. Мое лицо казалось еще моложе на фоне помятого, с глубокими морщинами лица Артура – никто бы не поверил, что мы с ним ровесники, бывшие одноклассники.

Однако Артур остался доволен нашим двойным портретом в зеркале. И своей новой скороговоркой, видимо связанной с его заиканием, вызванным контузией, быстро произнес:

– Красавица и чудовище! А было время... П-помню, как ты сохла по мне в школьные годы! Н-надеюсь, теперь-то излечилась?! Оценила братца! Он хотя и валенок, но всегда был светлым парнем.

Излечилась ли? Находясь в такой близости от Артура, я опасалась, что возможен рецидив, и всячески противилась этому. И кроме того, он вызывал во мне глубокую жалость: ведь столько страданий выпало на его долю!

Я прижалась губами к его щеке. Пусть былой покоритель девичьих сердец думает, что все еще неотразим. Надеюсь, это придаст ему силы выстоять в битве с самим собой.

Артур криво усмехнулся, обнажив сбоку брешь в нижнем ряду зубов, – все понял, бедняга.

Через четверть часа наш пока еще гость, с сединами, худо-бедно облагороженными моими усилиями, облаченный в коротковатый ему пиджак брата, стоял на пороге квартиры. Витя торопливо всовывал в его сумку подарки для родителей и говорил напутственные слова. Артур не слушал брата, а продолжал балагурить:

– С-слез не н-надо, д-друзья. С-скоро опять увидимся, еще успею вам н-надоесть. Я п-по-шел, до п-поезда всего ничего.

– Может, все же подкинуть тебя на машине? – в десятый, наверное, раз предложила я.

– Я же с-сказал, хочу п-прогуляться по любимому городу.

Артур закинул сумку на плечо, повернулся и, изображая легкость, вприпрыжку поскакал вниз по лестнице. Глядя на его спину, обтянутую узковатым пиджаком брата, я заметила, как вздымалось и опускалось у него одно плечо. Разве он еще и прихрамывает?

Захлопнув дверь, я повернулась к стоящим в прихожей Вите и Гале и с грустью заметила:

– Нелегко ему будет вернуться к нормальной жизни.

– Теперь надо побыстрее ему комнату освободить. Увы, Галочка... – развел руками Витя.

Галя не спорила, нахмурясь побрела к себе.

Тучный Витя побегал по квартире взад-вперед с неестественной резвостью, потом загромыхал в коридоре раскладушкой, убирая ненужную постель брата. Я подошла, чтобы забрать белье и унести его в стирку.

При тусклом освещении этой части коридора лицо Вити казалось почти бронзовым, и он больше походил на Артура, чем при свете дня. Я не торопясь развела руки с простыней в стороны, чтобы сложить ее уголки. И вдруг Витя рубанул ладонью по верхней кромке – простыня упала на пол. А он, отпихнув ногой белый ком тряпья, сжал меня в объятиях.

– Я не отдам тебя брату! Не отдам!

Витя начал исступленно и торопливо целовать мое лицо. Я пыталась уклониться:

– Пусти, дурачок! При чем здесь Артур! Теперь я – твоя женщина.

– Зачем ты вызвалась его стричь? Хотелось полапать горемычного?

Я увернулась от грубоватых ласк Вити. Подняла с пола скомканную простыню, но складывать уже не стала.

– Витюша! Я тебя не узнаю! Что за выражение – «полапать»! А еще писатель!

– Хватит софистики, Долли. Я должен знать: нужен ли я тебе или всего лишь являюсь «раком на безрыбье». Если имя Артура по-прежнему приводит тебя в трепет, то оставайся с ним в этой квартире, когда он вернется. А я найду себе другое жилье.

– Ты – просто сумасшедший, Витюша! Как тебе такое могло прийти в голову. И если на то пошло, скажу, что твое воркование с Галочкой мне тоже не нравится.

– Ну, знаешь ли!.. Воркование с Галочкой! Я сам жду не дождусь, когда она съедет с нашей квартиры. То Галя, то Артур. Я хочу, чтобы были только ты и я...

Взрыв Витиной ревности уже проходил, голос его становился ниже, ласковее. Он больше не терзал меня поцелуями, будто любовник из немого кино, а растерянно и нежно гладил по оголенному плечу. Затем снова прикоснулся к нему губами. Я запрокинула голову и стояла теперь молча, прислонившись к стене, оклеенной шероховатыми обоями. Мои ноги подкашивались, но я могла уже не беспокоиться о том, что сползу на пол. Сильные руки Виктора резким рывком подхватили меня за бедра, приподняли, подтянули к себе – старенький сундучок в коридоре принял нашу двойную тяжесть, но он казался мне ковром-самолетом.

Теряя ощущение пространства и времени, я вдруг заметила в узком просвете длинного коридора, со стороны кухни, бесформенную тень. Мелькнула безумная мысль, что это призрак покойной хозяйки! Фигура приблизилась, явственно шаркая тапками, и я узнала Галю в ее просторной длинной футболке.

Мгновенно я отыскала свободной рукой выключатель бра на стене, и тотчас спасительная темнота накрыла меня и Витю. Шарканье тапок прекратилось, тень замерла на месте, затем развернулась и вновь удалилась в кухню. Витя, уже взлетевший к облакам, даже не заметил досадной помехи. Зато мой полет прервался. Я спустилась с небес на обычный сундук.

3