Загадки малорусской истории. От Богдана Хмельницкого до Петра Порошенко

Стоит отметить – к тому времени бандеровское движение на Украине находилось при последнем издыхании. Крупные бандформирования были полностью разгромлены. Мелкие группки (по 3–4 бандита) еще бродили в лесах. Зиму они пересиживали в схронах, выбираясь с наступлением весны на поверхность.

Бандиты могли, явившись ночью в отдаленное село, убить какого-нибудь активиста, поджечь школу, сельсовет, колхозную контору или чей-то дом. Однако серьезной силы эти недобитые головорезы уже не представляли. Одного за другим их вылавливали или убивали. Окончательная ликвидация бандеровского бандитизма являлась вопросом очень недолгого времени. Менять при таких условиях тактику борьбы у власти не было никаких оснований. Но…

Распоряжение Берии позволило УПА перевести дух, попытаться собраться силами и продолжить сопротивление. Напрасно сотрудники МВД докладывали министру о неблагоприятных последствиях «нового курса». Лаврентий Павлович был непреклонен.

Дальше – больше. Глава силового ведомства затеял доукомплектование органов госбезопасности в западных областях Украины местными уроженцами. Составили список кандидатов в чекисты. Первая же проверка показала, что большинство из них прямо или косвенно были связаны с подпольем. Но Берия приказал это обстоятельство игнорировать. Можно представить, во что превратились бы силовые структуры, «усиленные» подобным пополнением.

А Лаврентий Павлович не унимался. Он выступил с инициативой кардинального изменения политики на Западной Украине. По подготовленной Берией докладной записке президиум ЦК КПСС (где, повторюсь, спорить с ним никто не решался) принял в мае 1953 года специальное постановление «О политическом и хозяйственном положении западных областей Украинской ССР».

В документе решительно осуждались «грубое искривление ленинско-сталинской национальной политики», якобы имевшее место в западноукраинских областях, «бессмысленное применение репрессий», «вредная политика» выдвижения на руководящие посты выходцев из других (незападных) областей УССР и т. п. Отмечалась также «недооценка политического значения преподавания в вузах Западной Украины на украинском языке». Отдельным пунктом в постановлении предусматривалось провести пленумы обкомов и горкомов КПУ, на которых следовало «обговорить это постановление ЦК КПСС и докладную записку тов. Л.П. Берии».

Первым и самым заметным результатом партийных директив стало почти неприкрытое гонение на русский язык. Причем не только в западном регионе Украинской ССР, а и по всей республике. Начали с вузов. Там, в отличие от начальной и средней школы, для укрепления связей с научными центрами других союзных республик наряду с украинским широко использовался и русский язык. Теперь это было признано неправильным. Допустившие преподавание на русском языке ректоры вузов (например, Киевского университета) подверглись резкой критике. Им предписали сделать учебный процесс исключительно украиноязычным.

Тотальной украинизацией высшего образования ограничиваться не собирались. Назначенный по протекции Берии на пост первого заместителя председателя Совета министров УССР известный писатель Александр Корнейчук, выполняя указание своего покровителя, потребовал, чтобы «украинский язык стал в полном понимании этого слова государственным языком». Корнейчука энергично поддержали два других ставленника Лаврентия Павловича на Украине – республиканский министр внутренних дел Павел Мешик и его заместитель Соломон Мильштейн.

Другим следствием «записки» Лаврентия Павловича стало массовое увольнение с ответственных постов в республике великорусов. Мотивировалось это тем, что последние плохо знают (или совсем не знают) язык большинства местного населения. Кстати сказать, аналогичную кадровую перетряску (и тоже по инициативе Берии) производили в Белоруссии и Прибалтике.

Тут, вероятно, стоит заметить, что сотрудники аппарата управления конечно же должны знать язык большинства жителей подведомственных территорий. Дело, однако, в том, что для Украины, Белоруссии и части Прибалтики таковым языком был русский.

Но вновь-таки – противоречить Берии не смел никто. С должности сместили даже первого секретаря ЦК КПУ Леонида Мельникова, заменив его украинцем Алексеем Кириченко.

На многие освободившиеся места (особенно в сфере образования, науки и культуры) назначали представителей западноукраинской интеллигенции. И опять же при этом по требованию Лаврентия Павловича власти закрывали глаза на то, что многие новоназначенные сочувствовали взглядам, характеризовавшимся тогда как «украинский буржуазный национализм».

Мало того, деятелям как раз с такими взглядами Берия через своих подчиненных предлагал работу в органах управления. В кругах украинской политической эмиграции, внимательно следивших за происходящим в республике, пришли к мнению, что на Украину возвращается эпоха 1920-х годов – период безграничной украинизации.