Загадки Нострадамуса

– Даже три. Первая – похищенные Осиной документы, вторая – драгоценности и пять миллиардов фунтов, которые надо вернуть государству, – обязательно с одновременной его экстрадицией на родину.

– А операция с рубинами – это уже третья. Кстати, что с ними?

– По справедливости их нужно вернуть на родину. Но до того нам надо будет использовать это собрание для разгадки тайны розовых рубинов Мишеля Нострадамуса. В общем, сильно голову не забивай. Твоя задача – вскрыть сейфы в замке в Эдинбурге. Дальше операцией будут руководить другие.

– Но в рамках закона?

– Конечно, конечно, дружище. Как же иначе…

Геракл взглянул на часы. Такое впечатление, что время по Гринвичу течет быстрее, чем по Москве. Через сорок минут он входил в залы галереи Тэйт. Там состоялась короткая встреча с еще одним человеком из команды Егоpa – Князем. Тот подтвердил наличие в ячейке камеры хранения вокзала Ватерлоо кейса с инструментами.

Последовавшая затем короткая прогулка по залам галереи Тэйт его не разочаровала, а ужин в отеле окончательно примирил с жизнью. Машину, которую ему выделил отель, он так и не отпускал. Даже если водитель обязан составить докладную с поминутной раскладкой маршрута гостя – не страшно. Ему нечего скрывать.

За окном мелькал смутно мерцающий в лондонском смоге городской пейзаж. А у него перед глазами стояли дивные пейзажи Констебля и Тернера. Трогательная деталь британской пунктуальности: Тернер завещал государству около трехсот своих картин и свыше 19 тысяч рисунков и акварелей с одним условием – чтобы не нарушалась цельность этого собрания и чтобы его картина «Восход солнца в тумане» висела в одном зале рядом с картинами Клода Лоррена.

«Так и висят рядом», – подивился педантизму англичан Геракл.

Любуясь дождливыми лондонскими пейзажами, проплывающими за окном автомобиля, доехал до отеля. Чуть прихрамывая, поднялся на лифте на свой этаж, открыл дверь, сбросил немного намокшие туфли в холле, с удовольствием сунул ноги в теплые гостиничные тапки, открыл двери спальни.

На огромной кровати поверх покрывала лежала дивной красоты девушка лет 25—28, совершенно обнаженная. И улыбалась ему как родному.

«На что только ни пойдешь ради родины», – устало подумал Геракл и прикрыл дверь…

Глава тридцать седьмая Профессор Милованов-Миловидов

Элиста – город красивый, но с причудами. Чтобы не ссориться с президентом республики, устроившим царский прием для знаменитого Командира, о современной архитектуре столицы Калмыкии говорить не будем. Скажем просто «сказка» – и будет не обидно ни для «главного архитектора перестройки» Калмыкии, ни для его чудесного, доверчивого, гостеприимного народа.

Поездку Командира курировал лично вице-президент маленькой республики Бадмай Владимирович Пишиев, в прошлом прокурор Калмыкии и начальник управления в Генпрокуратуре России. На вокзале Юрия Федоровича встречал помощник Пишиева. Он отвез его сначала на протокольную встречу во дворец Люмиджинова, а уж потом – к шефу.

– Разговоры потом, – предупредил Пишиев, когда в кабинете появился Командир.

С генералом Пишиевым Юрий Федорович знаком был давно, однако первая встреча прошла по протоколу – в президентском дворце.

– Президента нашими проблемами беспокоить не будем, – лучезарно улыбаясь, предупредил Бадмай Владимирович. – Он за все дела в ответе, плюс шахматные заботы… Я ему доложил о цели вашей командировки, напомнил, что по вашему поводу звонили Кожин и Кадышев. Так что в ваших исторических изысканиях я буду вам помогать. А президенту доложим об итогах.

– Если они будут…

– Э-э, уважаемый, – Бадмай Владимирович поднял вверх руки и глаза, – нет такой тайны, которая не стала бы со временем явной.

Он рассмеялся так заразительно, что даже Милованов-Миловидов, который смеялся крайне редко, расхохотался вместе с ним.

– А путь к разгадке тайны лежит через что? – спросил хозяин.

– У меня сто вариантов ответа.

– Выбери один, – легко перешел на «ты» генерал.

– Через желудок, – отшутился Милованов.

– Молодец! Машины ждут, чабаны ждут, кибитку в степи поставили, барашков забили, варят, жарят, водку охлаждают – пора ехать.

Тут Пишиев поймал взгляд гостя, обращенный к потолку, и продолжил:

– Президент в курсе. И одобряет. Нельзя же сразу ехать в архивы, а тем более на кладбище.

– На кладбище-то нам зачем?

– Поклониться могиле старого большевика Батая Хотиева. Человек непростой судьбы. Начинал Гражданскую войну в ЧК, потом получил образование, пединститут закончил перед войной. Потом была совершена большая ошибка: целый народ в ссылку отправили. Разве так можно? Люди разные! Есть виноватые, есть невинные, а есть и герои. Так героев войны тоже – в ссылку… Как пособников врага. Еще говорили, что крымских татар и греков сослали из Крыма, чтобы освободить полуостров для заселения евреями – будто бы Сталин обещал Рузвельту. Ну ладно – Крым, а скажи мне, какому сумасшедшему еврею нужны наши калмыцкие степи?

– Кому понадобился Хотиев? Ему ж было сто лет в обед…

– Не сто, а сто восемь. Двух месяцев до дня рождения не дожил.

– Возраст, конечно…